typo fix

[fiction/jasmina.git] / embassy.txt

Английское посольство
---------------------

Джон Малкольм закончил свой доклад о миссии к персидскому шаху.
Ричард Уэлсли кивнул головой и сказал:

— Джон, вы сделали всё, что могли. Вряд ли кто-нибудь справился бы
лучше. Но, к сожалению, есть ещё одно дело, которое больше некому
поручить. Поэтому я не могу дать вам время на отдых в Бомбее.

Генерал-губернатор сделал паузу.

— А что за дело, — спросил молодой дипломат.

— Смотрите, — Уэлсли протянул к нему лист бумаги.

Письмо было написано четким округлым, похоже женским, почерком. 
Английский язык автора был хорош, но местами пробивались какие-то
странные обороты, видно что язык не родной.

> «Генерал-губернатору Британской Ост-Индской Компании.
> 
> Уважаемый лорд Морнингтон. Я весьма сожалею, что вынуждена была выслать
> вашего резидента в Гвалиоре за пределы ныне подвластных мне земель.
> Однако роль Гвалиора в торговле моей Империи с вашей Компанией не
> слишком значительна, чтобы там требовался отдельный представитель
> Компании.
> 
> Я предлагаю вам прислать постоянного посланника к моему двору в Дели,
> где размещается моя постоянная резиденция. Рекомендую вам отправить
> посольство морем в Татту, откуда мой субудар организует доставку рекой в
> Лахор, который уже расположен всего в нескольких днях пути от моей
> столицы.
> 
> Я полагаю, что для всемирно прославленных моряков вашего флота не
> составит сложности подняться по Инду до Татты, тем более что лоцманский
> пост в устье Инда укомплектован людьми, знающими британские флажные
> сигналы.
> 
> Ясмина Аздахак, Императрица Моголов.»


— Что бы это значило? 

— Вы, наверное знаете, что за несколько месяцев до вашего отъезда в
Персию умер старый шах Дели. Его молодая наследница решительно взялась
за дело, тем более, что старая знать пыталась её свергнуть и посадить
кого-то из потомков Тимура. Мы давали этим заговорщикам деньги и даже
отправили полуроту егерей со штуцерами — у лидера заговора была странная
идея, что потребуется отбиваться от летающих драконов. Впрочем штуцера
не помогли. На самом деле она дракон или просто у этой династии
прозвание такое, но она заговорщиков обхитрила. 

Еще папаша там отправил армию штурмовать Джайпур, а она взяла Гвалиор и 
приняла вассальную клятву у магараджи Индура.

— Что? У молодого Яшванта Рао?!

— Ну, хорошо, вам не надо объяснять кто такой молодой Холкар. Но именно
так. Впрочем, Ясмина сама молода, красива и образована. Вспомните, на
рождественском балу у меня в 1797.

— А, эта юная туземная принцесса, которая так мило спорила о Платоне и
Макиавелли с Дунканом? — вспомнил дипломат.

— Именно. Говорят, старик Корнуоллис был от неё без ума. — заметив
улыбку подчинённого, губернатор пояснил. — Он воспринимал ее почти как
родную внучку. Ей же лет четырнадцать было, когда он уехал в Англию.

— Она тогда ещё вроде с вашим братом поругалась.

— О, да. — Ричард Уэлсли вздохнул. — Артур повёл себя тогда как
мальчишка. А ведь был уже полковником. Нельзя так с принцессами, пусть и
туземными. Я вообще ожидал что дело кончится войной. Но тогда ещё решал
её папаша. Тот вообще был мирным и избегал решать проблемы военными
средствами. Но дочери оставил такую армию... У неё там полно европейских
офицеров. Одного мы точно знаем, француз де Пиль, аристократ, покинувший
французскую службу в Пондишери после  революции. Учился в одной военной
школе с Бонапартом. Ещё недавно там возник какой-то русский, что
настораживает. Есть еще девушка, по слухам американка, но это скорее
всего просто авантюристка. А вот про русского — непонятно, сам он по
себе или из какого-нибудь отдела канцелярии императора Павла. Есть
сведения, что русский царь отправил через Бухару и Кабул в Дели казачий
отряд.


В общем, юная императрица активно взялась за округление границ и
возвращение ко временам Акбара Великого. Наши интересы уже столкнулись в
Гвалиоре, и видимо дальше это будет только нарастать.

С другой стороны, она явно не хочет пока идти на обострение и собирается
торговать. 

— А как она вообще сюда попала. Я как раз тогда сидел в комендатуре и
помню всех местных набобов, которые приезжали с пышными  свитами. Её и
её отца я как-то не заметил. Поэтому решил, что это какие-то
незначительные местные аристократы, пристроившиеся к свите кого-то из
раджей. А если это шах Дели с дочерью... До Дели здесь тысяча миль.
Вообще странно что они пустились в такой далёкий путь только ради того,
чтобы появиться на балу. А никаких серьёзных переговоров точно не было.

— Это одна из загадок династии Аздахак. Как-то они ухитряются
преодолевать расстояния, на которые должны бы уйти месяцы, за считанные
дни. Причем это только шах и его наследница, максимум один-двое
доверенных слуг. Когда я спросил тогда старого лиса Нану Фарнависа,
знает ли он что-нибудь  про это, тот ответил, что Аздахак, по-инглезски
Дракон, это чудовище такое, в чешуе и с крыльями. И вот когда надо
преодолеть расстояние, Аздахак-Шах принимает свой истинный облик,
раскрывает кожистые крылья и полетел.  

Но по-моему, даже это не объясняет того, что приходит мне из Лондона
письмо, в котором рассказывается про пребывание Ясмины с одним спутником
в Англии, в котором написано, что вечером 2 сентября 1798 года она танцевала в
Дублине на приёме у Корнуоллиса, и одновременно — донесение от агента в Лахоре,
где описано как утром 4 сентября она появилась на поле под стенами Лахора, где
узурпатор её трона собирался дать бой её жениху, и армия узурпатора
моментально перешла на её сторону. 

Расстояние от Дублина до Лахора слишком велико, чтобы даже на
крыльях его преодолеть меньше чем за сутки.


В общем, задача у вас крайне непростая. Сколько вам
совершенно необходимо времени на сборы?

— Если срочно, то завтрашний день.

— Хорошо, значит завтра с вечерним приливом вы отплываете.

Берег Синда открылся перед пассажирами маленького брига на четвертый
день плавания около полудня. Мог бы и раньше, но капитан вечером убавил паруса,
не желая подходить близко к земле в темноте. К удивлению капитана на
берегу высилась полосатая башня маяка, у подножья которой располагался
небольшой земляной форт. Бриг лег в дрейф и поднял флаг «Нуждаюсь в
лоцмане».  От берега отделилась шлюпка и паучком побежала по небольшой
зыби к бригу. На палубу поднялся человек, больше похожий на араба, чем
на перса или представителя какого-либо из индийских народов.

Узнав, что он имеет дело не просто с торговцем, а с английским
посольством, он сказал: «Надо сообщить об этом на берег» и, вытащив
небольшое зеркало, начал пускать солнечные зайчики на форт. Оттуда
что-то засверкало в ответ.

Бриг плавно
поднимался вверх по течению Инда. Если карта не врала, до Татты было
примерно с полсотни морских миль. Река здесь имела огромную ширину,
низкие берега, покрытые мангровым лесом еле еле виднелись на горизонте,
но глубина оставляла желать лучшего, поэтому присутствие лоцмана на
борту было полезным. Правда, капитан скоро научился пользоваться
местными знаками навигационной обстановки. Как оказалось, фарватер здесь
был отмечен красными и белыми бакенами.

Навстречу попадались арабские доу. Похоже, что морская торговля здесь
велась довольно интенсивно.

Часов в пять вечера, когда бриг одолел от силы половину пути до Татты,
навстречу из-за поворота реки показался столб дыма. Малкольм знал что
уже несколько лет как американец Фултон строит в Портсмуте паровые
буксировщики для линейных кораблей, но пироскаф здесь, в туземной
стране? 

Тем не менее это был именно пироскаф, небольшой кораблик с высоким
мостиком перед трубой и огромными гребными колёсами. 

На сигнальной мачте над мостиком взлетели флаги: «Хочу подойти к вашему
борту». 

Вблизи низкобортный кораблик оказался не таким уж маленьким, футов на 10
длиннее вполне мореходного брига.

Когда с брига на пароход были сброшены сходни и по ним поднялся молодой
человек в чем-то похожем на европейскую  военную форму и тюрбане, лоцман
склонился в низком поклоне.

— Субудар Татты, дас-хазари Анмар-Хан, —  представился тот. — Я был бы
рад предоставить послам великого короля Георга своё гостеприимство, но
инструкции моей госпожи совершенно однозначны: вы должны быть доставлены
в Лахор возможно быстрее. Поэтому прошу перейти на мой пароход, поскольку 
почтовое судно в Лахор должно было отправиться сегодня на закате, и я
своей властью вынужден его задержать до вашего появления. Я, конечно,
начальник этой провинции, — добавил он доверительным тоном, — но
курьерские пароходы — любимая игрушка консорта, а от Лахора до его ушей
гораздо ближе, чем от Татты.

Багаж посольства был быстро перегружен на пароход, швартовы отданы, и
невиданное судно запыхтело вверх по реке. Пассажиры разместились на
корме, куда были поданы чай и восточные сладости. Отсюда было видно, как
в не закрытом палубой корпусе буксира несколько полуголых кочегаров
кидают уголь в топку и как ходят, вращая огромные колёса, матово
блестящие смазкой рычаги машины.

Солнце уже близилось к горизонту, когда из-за поворота реки показались
причалы Татты. Там разгружались многочисленные арабские доу, перегружая
товары на речные баржи. Среди них, как индюк среди цыплят, возвышался
крутобокий купеческий корабль явно европейской постройки.

Судя по оснастке это было судно голландской Ост-Индской компании.

Среди всего этого пестрого флота пыхтели еще три паровых буксира, в
точности таких же, как тот, на котором сейчас плыли англичане. А чуть
дальше по берегу стояло что-то похожее на двухэтажный белоснежный дворец с широкими
открытыми балконами по всей длине, поставленный на речную баржу размером
меньше дворца. На первом этаже, правда, посредине
балкон прерывался резным кожухом, скрывавшим огромное мельничное колесо,
а над крышей торчала дымящая фабричная труба. С одной стороны эта
конструкция заканчивалась хищным острым носом, чем-то похожим на орлиный
клюв.

— Вот это и есть «Речной гепард», почтовый пароход, который ходит отсюда
в Лахор, — пояснил субудар.

Малкольм ахнул. Этот пароход по длине не уступал трехдечному линкору
флота её величества. Правда, палуба линкора возвышалась над водой выше,
чем крыша этого плавучего дворца. Ну и ширина у него была какой-то
несолидной. 

Когда корабль приблизился, стало понятным что ширина корпуса — ещё более
не солидная, меньше длины раз в восемь, просто открытая терраса нижней
палубы, нависающая над водой на высоте не более трех футов, далеко
выступает за борта, полностью скрывая колёса.

В море на таком, конечно, выходить нельзя, переломится на первой же
волне. А на реке может и ничего.

Буксир подошёл к белоснежному борту пакетбота, матросы которого с
неодобрением глядели на замызганный кораблик, вывалив за борт сплетенные
из джутового троса кранцы.

Субудар перешел на корабль-дворец вместе с посольством, и вышел с
другого борта на берег. Сразу после этого швартовы были отданы, скрытые
под кожухами колёса закрутились и «Речной гепард» двинулся вверх по
реке.

Рядом с англичанами появился обходительный шикарпурец, исполнявший на
этом корабле обязанности стюарда. Моментально англичане были размещены
в каюте на верхней палубе их багаж поручен нескольким дюжим матросам. 

Тем временем совсем стемнело. На мостике зажгли два прожектора с яркими
лампами. «Неужели у них новомодное газовое освещение, — подумал Малкольм,
наблюдая с открытой палубы-балкона за лучами, скользящими по поверхности
реки, нашаривая бакены, — Хотя, если у них все равно угольная топка
есть...». На самом деле, конечно, «Речной гепард» был оборудован
карбидными фонарями. 

Утром Малкольм слонялся по открытой палубе, наблюдая за скользящими по
сторонам берегами. 

— Через полчаса швартуемся в Хайдарабаде, — сообщил ему неизвестно
откуда возникший стюард  и показал на висевший на стенке лист бумаги.
Это оказалось написанное каллиграфическим почерком на фарси расписание
остановок парохода. Путь до Лахора должен был занять всего пять дней.

Пассажирами корабля были в основном почтенные купцы. Они целыми днями
сидели по-турецки на циновке на под тентами открытых палуб, пили зелёный
чай, играли в нарды и обсуждали политику. На стоянках они иногда прямо с
борта начинали
обсуждать со стоящими на причале какие-то деловые вопросы, но во время
пути у них, похоже, действовал негласный запрет на коммерцию.

Политика у них сводилась к тому, с кем из раджей раджпутов и маратхов
Ясмина будет воевать, а кого обаяет и мирно примет в вассалы.

Малколм разговорился с одним из них. Его звали Юсуф, и происходил он из
Агры. Сидя на циновке на носу парохода и любуясь проплывающими мимо
пейзажами, купец и дипломат неспешно обсуждали кочевую жизнь, привычную
обоим.

— Так ты тот самый Малкольм, который в прошлом году вёл переговоры с
тегеранским шахинахом? Тяжелая жизнь у вас, дипломатов. ­ купец подлил
Джону зеленого чая в пиалу. ­ Небось и дома отдохнуть не успел.

— Какое тут отдохнуть... — англичанин вздохнул. — Только успел
отчитаться перед губернатором, как сразу новое задание.

— Ох уж эта королевская служба. Мы, купцы, своих приказчиков так не
гоняем, как раджи и шахи своих офицеров. В Дели-то надолго?

— Вроде надолго. А там как повернется.

— Это хорошо. — Юсуф погладил своё объемистое пузо, оценивающе посмотрел
на россыпь шербета на циновке перед собой и отставил пиалу. — В Дели
всегда-то было не скучно, а сейчас там светское общество почти как у вас
в Бомбее. В армии всегда немало офицеров-ференгов служило, а теперь еще
всякие хитрые мастеровые появились, инженеры называются, у них там
теперь светское общество в европейском стиле. Я считаю, что это хорошо.
Вот появился, например этот пароход. Чем плохо, сидишь себе, пьешь чай
или в нарды играешь, а тебя везут быстрее, чем если бы ты на лошади
скакал. Но это-то ладно. Самому можно проскакать. А вот пароходы которые
баржи по реке тянут, это вещь. — Купец кивнул в сторону правого берега,
где потихоньку отставал от парохода буксирчик, волокущий караван барж. —
Буксиры считаются королевскими кораблями, но цена за буксировку баржи
божеская. 

Тут в голову купца пришла ещё какая-то мысль:

— А скажи, иглез, ты вот по многим морям плавал, знаешь наверное.
Правда, что за землей Зиндж есть ещё море, а за тем морем страна
Америка?

Малкольм удивился интересу собеседника к столь отдаленным местам:

— Есть. Это то же море, в котором расположена наша Англия. Средиземное
море, на берегу которого стоят Яффа и Алеппо — залив того моря. А что
тебя это вдруг заинтересовало?

— Пару лет назад стало появляться на рынках странное семенное зерно.
Пшеница, дающая необычно большие урожаи, и рис, который при должном
орошении дает пять урожаев в год, только руки прикладывай. Говорят
оттуда, из Америки. Ещё года два-три и можно будет зерно баржами везти
из Пенджаба в Маскат и Кочин. И говорят, что та Америка вся под
европейцами, но не англичанами или голландцами, и не под португальцами,
а какими-то спаниардами.

— Ну не вся, —  возразил Малкольм. — Наши колонии там тоже есть. И
голландские. Но в основном, да, испанцы. Триста лет назад Папа Римский,
это для христиан вроде халифа для мусульман, поделил землю пополам. Всё
что западнее самого западного острова в нашем море, отдал испанцам, а
что восточнее — португальцам. 

— А вы с голладцами как же? — удивился Юсуф. — Португальцев у нас почти
и не видно, а англичане, голландцы и французы — везде. 

— А про нас он забыл, — усмехнулся англичанин. Поэтому мы сделали
Реформацию и перестали его слушаться. Ну вроде как у вас сунниты стали
выбирать халифа, вместо того, чтобы слушаться имамов. Ну и стали
отбирать у испанцев с португальцами те земли, которые нам приглянулись.

— Это вы правильно, — резюмировал купец. — Не дело это, когда всякие
муллы решают, где можно торговать, а где нельзя. Но вот с Майсуром у вас
нехорошо получилось.

— А что не так с Майсуром? — удивился Малкольм, сам немало труда
приложивший к восстановлению нормальной жизни в Серингапатаме после
взятия его англичанами. 

— Не знаю что не так, — покачал головой его собеседник, — но народишко
оттуда бежит. Видел голландский корабль в Татте? Он привез, наверное,
сто семей. Причем не бедных. Большая часть их у нас в трюме. А билет
даже в трюм на «Речного гепарда» немалых денег стоит. У меня в Дели
свояк есть, Абдулла, так он последнее время стал торговать селитрой,
углём и железной рудой, и теперь вхож в дома инженеров, так он говорил
что все майсурские ракетных дел мастера сейчас в Дели.


Следующие ночи были менее спокойными чем первая. Если ниже Хайдарабада
Малкольм не вспомнил ни одной остановки, то выше и днем и ночью пароход
регулярно швартовался, пассажиров будили отрывистые команды, рев ослов и
волов, подвозивших что-то к причалу.

Два раза в сутки на очередных остановках грузили уголь. Вереницы
полуголых грузчиков с мешками на стене тянулись по сходням и куда-то
вниз, распространяя вокруг себя чёрную въедливую пыль. После каждой
погрузки матросы по часу мыли пароход, добиваясь чистоты, которую и на
кораблях Royal Navy не всегда встретишь. 

И тем не менее, по сравнению с привычным путешествием верхами по
тропическим странам это был курорт. Ни пыли (кроме угольной), ни тряски, 
ни душных караван-сараев, кишащих насекомыми.

Но всё хорошее когда-нибудь кончается. От Лахора до Дели пришлось
путешествовать обычным способом, на перекладных. Субудар Лахора выделил
в сопровождающие посольству молодого мансебдара, который неплохо говорил
по-английски.

Когда посольство ожидало переправы через Сатледж, он с гордостью показал
вверх по течению, где кипела большая стройка:

— Вот, построим железную дорогу, будем от Лахора до Дели за сутки
ездить.

Мост через Сатледж, действительно прибавит удобства, подумал Малкольм.
Но что-то идеи насчет проехать 300 миль за сутки... Он видел как по уже
построенным участкам этой железной дороги слон тащит вереницу вагонеток
с землей. Да и в Англии рудничные железные дороги были достаточно
распространены. Они, конечно позволяют лошади перевезти за раз куда
больше груза, чем по обычной дороге, но насчет скорости... Тем более,
что здесь явно собираются использовать в упряжи не лошадей, а слонов, а
они ходят ещё более неторопливо.