Fixed typos reported by Igor Suvorov

[fiction/jasmina.git] / cape.txt

Оборона Капштатда
-----------------

*Типуабад, 10 декабря 1805*

— Привет, братец, — сказал Мухи-уд-дин Муизу-уд-Дину, встретив того на
набережной, куда тот высадился с парового катера, спущенного с
броненосца «ибн-Базиль Бахш». — Это тебе в награду за Гавайи такой утюг
дали?

— А до вас новости быстро доходят, — усмехнулся младший из братьев. —
Только это не в награду а в наказание.

— Что с этой железной миской так сложно управляться?

— Управляться предстоит с английской эскадрой.

— Которой?

— Тут еще несколько месяцев назад англичане отправили эскадру Попхэма с
более чем шестью тысячами солдат на борту под командой Бейрда, чтобы
отобрать Капштадт у голландцев. На день рождения ихнего бога  они как раз
дойдут до Столовой бухты. Янссенсу тут больше двух тысяч колониальной
милиции не собрать, а против шести тысяч кадровых это ничто, а уж если
при поддержке корабельной артиллерии.
Мне поручили этому помешать. 

— Ну при таком кораблике это вроде не проблема. У тебя дальнобойность
главного калибра какая?

— Шесть миль.

— Ну слушай. У меня тут есть четыре виманы «Кит», оборудованные для
разведки — Рихард прислал для того чтобы составить карты потенциально
золотоносных мест. Сейчас быстренько организуем постоянное наблюдение
за маршрутом из Европы к Мысу, и отловим их миль за 200 до цели.
Подойдешь на закате с восточной стороны и тихо-спокойно расстреляешь с
предельной дистанции. Никто и не узнает что куда делся этот флот. То ли
волна-убийца, то ли кракен всплыл, то ли  айсберг антарктический
заблудился. Мало ли что в этом океане случается. 

— В том-то и дело, что не пойдет. Нужно произвести демонстрацию силы.
Поэтому я должен прийти в Кейптаун как бы стационером. Ага, новейший
боевой корабль, один из трех имеющихся у Империи действительно
современных кораблей линии — стационером какой-то Капштадт. И когда
придут англичане, нагло заявить им, что у меня приказ не допустить
каких-то враждебных действий против дружественных Империи голландцев.



— Брат, там же Бейрд!

— Только это и утешает.

Оба майсурских принца переглянулись и плотоядно усмехнулись. Бейрд был 
тем самым полководцем, который в 1799 сокрушил войска их отца, лишил их 
родины и заставил искать счастья на чужбине.  Но вот, кажется...

— По мне, конечно — вздохнул Мухи-уд-Дин, — лучше бы подобные эскапады в
Малабаре устраивать. А то уже семь лет как на нашем троне сидит этот
мальчишка Кришнараджа Водеяр. Ну ладно, допустим, Ясмине виднее. В конце
концов она обещала нам Майсур а Яшванту Холкару — дойти до мыса Коморин.
Слушай, а может тебе всё-таки тебе поддержка с воздуха нужна?

Там наверняка есть какая-нибудь уютная бухта в паре сотен километров к
востоку от Капштадта, на берегах которой только готтентоты коров пасут.
Выдвинем туда гидроавиатранспорт,  и в случае чего виманы долетят до
тебя за час. У тебя беспроволочный телеграф, конечно есть? Какая
дальность?

— Обещали как раз от Капштадта до Типуабада. 

— Ну тем лучше.

— Нет, пожалуй, не надо. Рихард меня учил: «Умеешь считать до десяти,
остановись на восьми». Royal Navy еще не пробовал 150-миллиметровых
нарезных снарядов, а ты им хочешь сразу бомбардировку с воздуха
показать. Справимся как-нибудь сами. Голландцы тоже, пожалуй, без дела
сидеть не будут.

— А может туда сухопутные силы перебросить?  С тобой пришел корвет,
второй у меня тут в качестве стационера, третий завтра придет почтовым
рейсом из Карачи. На три корвета мы прекрасно упихаем два полка зулусов
со всей штатной артиллерией. Эти ребята, пожалуй, не уступят тем сикхам,
с которыми Ранджит Сингх защищал Бенарес. При всем моем уважении к
сикхам, тогда Рихард солдат успел только три месяца понатаскивать, а
этих мы уже пять лет учим. А значит две тысячи из вполне смогут
противостоять шести тысячам англичан, измученных морским переходом. Тем
более при поддержке твоими тяжелыми пушками.

— И Янссенс решит, что мы с Сензакагоной хотим поделить его колонию.
Нет уж, пусть на суше сам справляется. А я постараюсь сделать так чтобы
англичане не имели над ним численного превосходства.

* * *

*4 января 1806 г, Капштадт*

Генерал Янссенс на площади муштровал спешно собранное ополчение.
Солнце уже клонилось к закату и новобранцы ели волочили ноги. 

Но четыре тысячи он под ружье за последнюю неделю поставил.

Возможно, еще предстоит оправдываться, что по неподтвержденным слухам
сорвал народ с полевых работ, но всё-таки лучше перестраховаться. Голод
колонии все равно не грозит, а вдруг эти индийцы и правда знают что-то
об английской эскадре. Он покосился в сторону Столовой бухты, где дымило
это странное низкобортное сооружение с двумя башнями и трубой. 

Судя по опять же непроверенным слухам это — последнее слово индийской
военно-морской техники. Один из трех двухтысячетонных стальных кораблей
недавно построенных в Карачи. 

Зачем эта странная штуковина, борт которой выступает над водой от силы
на два фута, приперлась сюда? И правда с англичанами воевать?

Тут явился индийский офицер связи, которого к нему приставил майсурский
принц, командовавший этим странным кораблем.

— Господин генерал, тут с корабля сообщают, что замечены паруса
английской эскадры к западу от острова Роббен. 

Из труб броненосца тем временем повалит густой чёрный дым, и минут через
пятнадцать он снялся с якоря и двинулся на северо-запад.

* * *

*Якорная стоянка к западу от острова Роббен, 4 января 1806*

— Смотрите, коммодор, какая хреновина к нам движется, — капитан Хью
Даунмэн протянул подзорную трубу Попхэму, стоявшему рядом с ним на
шканцах «Диадемы». — Похоже на плот, на который поставили две коробки
из-под сыра и соединили сходней.

Попхэм взял подзорную трубу и посмотрел на  приближающееся сооружение.

Первое что бросилось ему в глаза, это белый флаг с пятью круглыми
красными пятнами, майсурский «конверт», ныне имперский военно-морской
флаг. Хотя майсурские моряки тогда, семь лет назад, ничего сделать не
смогли, Реньер, помнится, их откровенно побаивался. Особенно когда
провалилась ракетная атака Малабара. Ну то есть атака-то удалась, но
флот успел выйти в море. И перевезти в 1801
Бэйрда в Египет удалось только потому, что был дипломатическим путем
обеспечен нейтралитет людей, ходящих под этим флагом.

На шканцах появился генерал Бэйрд и кинул взгляд на приближающийся
дымящий корабль. 

— Что это? — спросил он. — «Черепаха»?

— Если и черепаха, то морская[^20]. Мачты, шлюпки на шлюпбалках висят.
И бегает совершенно не по-черепашьи.

[^20]: По английски сухопутная и морская черепаха называются разными
словами tortoise и turle соответственно. На урду, как и в русском —
одинаково. Скорее всего «Черепаха» Рихарда в английских документах
проходила как tortoise, а Попхэм назвал увиденный им морской корабль
turtle.

Несмотря на низкую посадку и волны, заплескивающие на нос, корабль
производил впечатление стремительности. Может из-за юго-западного
ветра, сдувающего дым из трубы горизонтально за корму, может из-за
наклоненных назад мачт.

В этот момент, броненосец, приблизившийся к эскадре на пять кабельтовых
поднял на грот-мачте сигнальные флаги.

— Наше адмиралтейство течет как решето, — выругался Попхэм. Имперцы
пользовались лично им, Хоумом Попхэмом разработанным сводом сигналов,
принятым в Royal Navy всего три года назад. — Приглашают прибыть
командира эскадры прибыть для переговоров.

— Давайте и я с вами, коммодор, — предложил Бэйрд. — У меня, как у
человека сухопутного, опыт общения с индийцами побольше, чем у вас.

Попхэм согласился.

Когда шлюпка с «Диадемы» подошла к низкому борту броненосца, кто-то из
гребцов заметил сквозь зубы, глядя на трубу парового катера, висящего на
шлюпбалках:

— Пижоны эти индийцы. У самих паровые машины даже на шлюпках,  а требуют
чтобы наши к ним плыли, а не наоборот. Они бы знай уголёк подбрасывали,
а нам маши вёслами через весь рейд.

Попхэм и Бейрд без большого труда перепрыгнули на палубу, броненосца.

— Муиз-уд-дин, вы?! — воскликнул генерал, узнав в командире корабля
майсурского принца. За семь лет, прошедших с падения Серингапатама
принц из пятнадцатилетнего юноши, рослого и крепкого для своих лет, но
пятнадцатилетнего, превратился в уверенного в себе молодого офицера. 

— Да, я, — пожал плечами майсурец. — Почему бы мне здесь и не оказаться?

— А зачем вы здесь оказались? — спросил генерал.

— У меня приказ моей Императрицы: не допустить никаких враждебных
действий против дружественных нам голландцев. Так что если вы
собираетесь развлекаться здесь высадкой десанта, я предупреждаю, буду
стрелять.

— У нас здесь четыре линкора, два фрегата и два малых боевых корабля. Не
говоря уж о транспортах, которые тоже не совсем безоружны, — возразил
Попхэм. — И тоже приказ.

— Всего-то восемь боевых кораблей, — с видимым облегчением вздохнул
Муиз-уд-дин. — Я-то рассчитывал минимум на дюжину.

Попхэм задумался. Стоя на этой железной палубе он ощутил мощь этого
корабля, подрагивавшего под ногами, как норовистая лошадь под седоком.
Низкий борт, в который еще пойди попади, приземистые орудийные башни,
похоже, поворотные, какие-то совершенно монстроидальные пушки, торчащие
из них на добрых три фатома. Калибр, конечно не слишком серьезный. На
глаз фунта 24, но такая длина должна что-то значить. Опять же, донесения
о разрушении храма Кали в Нагпуре он читал. Там вроде тоже были орудия
шестидюймового калибра, но разрушений от них было как от 72-фунтовок,
если не больше.

После того как Попхэм и Бэйрд вернулись на «Диадему», броненосец отошел
к ближе к берегу и встал на якорь где-то посредине между островом и
берегом Столовой бухты, точно на против Синей Горы.

Следующее утро принесло свежий юго-западный ветер, тяжелую зыбь и
сильный прибой, сделавший высадку со шлюпок практически невозможной.

Бейрд, почти не подверженный морской болезни, нетерпеливо мерил шагами
шканцы «Диадемы».

Попхэм стоя у борта с подзорной трубой, пытался рассмотреть, как
справляется с волной это индийское железное сооружение. Судя по всему,
там работали помпы, можно было разглядеть как из отверстия в борту бьет
струя воды. Коммодор ошибался, принимая за работу помп работу системы
охлаждения конденсатора пара. Но откуда моряку-паруснику знать, зачем
пароходу забортная вода?

— Когда мы наконец начнем высадку? — спросил генерал. — Или вы боитесь
этого железного утюга.

В том, что он действительно боится железного утюга, коммодор Royal Navy
ни за что бы не признался:

— Я боюсь что при таком прибое мы перетопим половину ваших людей при
высадке со шлюпок. Лучше подождать более благоприятной погоды.

— Но вы же знаете, что французы отправили сюда подкрепления. Да и
местные голландцы сейчас собирают все силы, до которых могут дотянуться.
Время играет против нас.

— Ну, тогда единственное, что я могу предложить, это приказать
транспортам выбрасываться на берег и налаживать тросовые переправы. Так
мы, пожалуй, успеем высадить ваших людей.

— Вы так легко готовы пожертвовать полусотней судов?

— Сдается мне, что этим судам уже не увидать ни одного английского
порта. Эта железная миска пожжёт их как её старшая сестричка пожгла
артиллерию Эрскайна на Ганге.

— Вы пессимист, Хоум, — генерал повернулся и спусился вниз.

На следующуй день погода улучшилась. Караван транспортных судов под
предводительством брига «Энкаунтер» двинулся в сторону берега. Бейрд
перебрался с линкора на один из транспортов, чтобы лично руководить
высадкой.  Попхэм
выстроил свои четыре линкора и два фрегата в линию справа от массы
транспортов, чтобы оказаться между ними и броненосцем. 

Из трубы броненосца повалил густой дым как только оттуда заметили
маневры англичан. Но якорь там выбрали и с места сдвинулись только
тогда, когда «Диадема», головная в колонне военных кораблей, поравнялась
с индийским кораблем. 

Попхэм взял подзорную трубу и внимательно оглядел противника. Ни одного
человека на палубе, только на мостике стоят две фигуры. На грот-мачте
под майсурским флагом полощется сигнал «Ваш курс ведет к опасности».

— Не отвечать, — скомандовал командор. Ждем предупредительного выстрела.

Увы, не дождались. Гуманизм Муиза-уд-Дина имел  пределы. Убедившись, что
на флажный сигнал англичане не реагируют, майсурец нырнул с мостика в
бронированную рубку, вывинтил пробку из переговорной трубы, ведущей в
носовую башню и скомандовал:

— По ватерлинии в переднюю треть корпуса головного линкора, фугасным.

Пять кабельтовых это расстояние прямой наводки даже для 21-калиберной
шестидюймовки, применявшейся при штурме Нагпура. А на броненосце стояли
куда более дальнобойные 40-калиберные орудия. Поэтому попасть удалось с
первого выстрела. Взрыв 30-килограмового снаряда сделал в борту
трехметрового диаметра пробоину, куда немедленно хлынула вода.  

Башня повернулась и второе орудие выстрелило в «Белликвикс», шедший
вторым. Это был несколько менее удачный выстрел, броненосец приподняло
на волне, и снаряд прошел над палубой. Правда, он снес грот-мачту и от
этого удара взрыватель сработал над шканцами. Корабль моментально
лишился управления и командования. 

Шлюп «Эспойр» отделился от кучи транспортных судов и направился к месту
гибели флагмана. А «ибн-Базиль Бахш» тем временем, форсируя машины,
разгонялся. И к тому моменту когда «Диомед» шедший третьим поравнялся с
местом гибели «Диадемы», уже пересек курс боевых кораблей и врубился в
гущу транспортов.

Муиз-уд-Дин задумался. С одной стороны транспортов много, очень много.
Надо бы послать людей к 75-миллиметровым орудиям, которых восемь, и
которые более скорострельны. Но они защищены только небольшими щитами,
рассчитанными на пули, максимум картечь. А с кормы надвигаются еще два
линкора и два фрегата. Дав приказание кормовой башне разделаться с
оставшимися военными кораблями, он решил действовать тараном. В конце
концов две тысячи тонн стали на 14-узловом ходу это довольно много
против безоружных корабликов вдвое-втрое меньшего водоизмещения. 

Он оказался прав. Один бортовой залп от «Диомеда» и «Ризонабля» и целых
два от маленькой, но верткой «Леды» он успел получить прежде чем
кормовая башня с ними разделалась. Вот «Нарцисс», как ему по названию и
положено, погиб совершенно бесцельно, не успев выстрелить даже из
погонных орудий. 

Когда в орудийные порты единственного дека накренившейся «Леды» хлынула
вода, и стало очевидно, что последний корабль эскадры Попхэма опасности
больше не представляет, Муиз-уд-Дин отправил все же людей к орудиям
малого калибра. И сам поднялся на мостик.

Броненосец, как пастушеская собака, описывал дугу вокруг сгрудившихся в
кучу четырех десятков транспортов. Они уже выучили что попытка
прорваться к берегу или уйти в открытое море пресекается снарядом такой
силы, что от небольшого кораблика остается только груда щепок.

Несколько в стороне держался маленький «Эспойр» грузно осевший под
тяжестью выловленных в море людей с потопленных линкоров.

Расстрелять это безобразие из семидесятипятимиллиметровок можно было бы
в течение часа, максимум двух. Но смысл? Они явно не способны к
какому-то сопротивлению. 

Муиз-уд-Дин взял рупор:

— Генерал Бейрд среди вас есть?

— Нет, сэр, — ответили через некоторое время с ближайшего транспорта. — Он
был на «Дуврском Замке», который вы расстреляли первым.

— А кто остался старшим по званию офицером?

— Бригадный генерал Бересфорд, сэр!

— Предлагаю условия капитуляции. Я сейчас отконвоирую всю вашу компанию
в Капштадт. Вы становитесь на рейде, потом по одному подходите к
причалам, где английские солдаты выходят на берег и сдаются местной
милиции.

Возражений не последовало. Но прием капитуляции более чем пяти тысяч
английских солдат и моряков Ост-Индской компании затянулся на два дня.

Только к вечеру 8 января последнее из команейских судов было поставлено
к причалу и вместо английской команды занято голландцами-сторожами.

Яссенс хотел присвоить все захваченные транспортные корабли. Муиз-уд-Дин
не возражал. Обзаведясь торговым флотом, Капштадт начнет торговать
во-первых, с Типуабадом, поскольку он ближе всего, во-вторых с
Реюньоном. А там глядишь и с голландскими факториями на Цейлоне и
Малабарском берегу, или с Бразилией. В общем сделает шаг от полностью
зависимой от метрополии колонии к самостоятельному государству.

Единственное, что не майсурец не позволил забрать голландскому
губернатору был «Эспойр». Муиз-уд-Дин полчаса разливался в комплиментах
его экипажу, проявившему настоящий героизм при  спасении
товарищей-моряков, после чего предложил его командиру взять на борт
столько офицеров Royal Navy, сколько тот сможет вместить, набрать  
воды и продовольствия и выметаться из Капштадта ко всем морским чертям.

Еще он потребовал от Янсенса не препятствовать кораблям Ост-Индской
компании, которые будут неизбежно заходить в Капштадт, вывозить отсюда
пленных англичан.

Янссенс и сам был не против. Кормить или даже трудоустроить эту ораву
ему было довольно сложно. Разве что продать Чаке на золотые прииски
Мпумаланги. Но как-то так поступать с военнопленными в цивилизованном
мире не принято. А так англичане за полгода-год своих повывезут.