неотлучно с того момента, как доложил ему о смерти отца, — Ваш батюшка
был большим любителем всяких геополитических курьезов. То с Мальтийским
орденом свяжется, то римского папу в Россию пригласит, то вот, посла 
недоеденной англичанами Империи Великих Моголов пригреет.

— Ну, что ж, давайте пригласим это индийское чудо-юдо, — решил
двадцатитрехлетний самодержец.


































Посол оказался пожилым человеком, одетым в достаточно модный, хотя и
строгий европейский костюм. Кроме смуглой кожи, его азиатское
происхождение выдавал только тюрбан и красный кружочек, нарисованный
краской  на лбу поверх трех белых полосок.

Он церемонно поклонится и поставил на столик перед императором небольшой
................................................................................
— Интересно, у  неё есть основания думать, что она способна диктовать
правила.

— Давайте попросим молодого человека ответить, — предложил Пален. — Вот
он явно рвется что-то сказать.

— Посмотрите на эту бумагу, Ваше Величество, — сказал
юноша в вицмундире коллежского секретаря, присланный из
Коллегии иностранных дел в качестве переводчика, но безмолвно простоявший всю
аудиенцию у стенки, так как посол в переводчиках не нуждался.

— А что это?

— Это как бы старая газета, которая была подложена под обертку, в
которую была завернута шахматная доска.  Мы  в Коллегии получили эту
газету с той же почтой из Астрахани, с которой послу, по его словам,

неотлучно с того момента, как доложил ему о смерти отца, — Ваш батюшка
был большим любителем всяких геополитических курьезов. То с Мальтийским
орденом свяжется, то римского папу в Россию пригласит, то вот, посла 
недоеденной англичанами Империи Великих Моголов пригреет.

— Ну, что ж, давайте пригласим это индийское чудо-юдо, — решил
двадцатитрехлетний самодержец.

Пален немедленно отправил гонца в Коллегию Иностранных Дел с приказанием
прислать переводчика с индийски языков. В Коллегии был бардак, и Пален
это знал. Он лично немало усилий приложил чтобы спихнуть оттуда Ростопчина. И
вот уже месяц как Коллегия рабоала без руководителя, планируя посадить
на его место Никиту Петровича Панина. Но Панин еще сидел в Дугино, и
рескрипт о его назначении предстояло выбивать из нового императора.

Тем не менее не прошло и часа, как во дворце появился юноша, лет не
более 18 на вид, одетый по последней английской моде. 

— Михаил Воронцов, — отрекомендовался он.

— Сын Семена Романовича? — предположил Пален. Он знал что старших
Воронцовых двое, но судя по облику и манерам этот молодой человек как
минимум несколько последних лет провел в Англии. А значит он сын
лондонского посланника.

— Так точно, — по-гвардейски прищелкнув каблуками кавалеристских сапог,
ответил молодой человек.

— И когда же вы успели стать специалистом по индийским языкам? 

— Понимете ли, Петр Алексеивич, три года назад я на одном приёме в
Лондоне познакомился с принцессой Ясминой, наследницей трона Великих
Моголов. И меня очень заинтересовала страна откуда происходят такие
люди. Так что папа свел меня с Уилкинсом, библиотекарем Ост-Индской
Компании и я два года изучал индийские языки и культуру. А в прошлой
осенью граф Ростопчин спросил у отца, нет ли у него на примете
переводчика. И папа сказал что мне пора уже делать собственную карьеру и
отправил меня в Петербург.

Теперь Пален был готов к аудиенции.

Посол оказался пожилым человеком, одетым в достаточно модный, хотя и
строгий европейский костюм. Кроме смуглой кожи, его азиатское
происхождение выдавал только тюрбан и красный кружочек, нарисованный
краской  на лбу поверх трех белых полосок.

Он церемонно поклонится и поставил на столик перед императором небольшой
................................................................................
— Интересно, у  неё есть основания думать, что она способна диктовать
правила.

— Давайте попросим молодого человека ответить, — предложил Пален. — Вот
он явно рвется что-то сказать.

— Посмотрите на эту бумагу, Ваше Величество, — сказал

Воронцов, безмолвно простоявший всю
аудиенцию у стенки, так как посол в переводчиках не нуждался.

— А что это?

— Это как бы старая газета, которая была подложена под обертку, в
которую была завернута шахматная доска.  Мы  в Коллегии получили эту
газету с той же почтой из Астрахани, с которой послу, по его словам,