Дым над портсмутскими доками ---------------------------- *23 августа 1798, Портсмут* Наутро мы отправили с мальчишкой-слугой из гостинцы письмо адмиралу Корнуоллису. Ответ последовал быстро. Адмирал приглашал нас отобедать в ресторан «Подзорная труба» в три часа пополудни. Не то чтобы совсем великосветское поведение, но, похоже дома у него здесь нет, не в каюту линкора же приглашать гостей. До этого времени делать было особенно нечего, и мы отправились осматривать город. И мне и Ясмине было интересно увидеть вблизи одну из главных баз Royal Navy. Выйдя к бухте мы неожиданно увидели столб чёрного дыма. Присмотревшись, я понял, что дым поднимается над небольшим корабликом с высокой трубой, который, шлепая по спокойной воде бухты плитцами колёс, разворачивает огромный трехдечный корабль к выходу из бухты. Что за ерунда? Не должно быть в Англии в 1798 году паровых буксиров. Мое удивление заметил ошивавшийся неподалеку человек в поношенной матросской фуфайке с красным от неумеренного употребления алкоголя носом. — Благородных господ заинтересовал пироскаф? Если вы дадите старому Тому возможность промочить горло, старый Том расскажет вам всё про это чудо науки. Я протянул нищему шестипенсовик. — Вы знаете, господа, что для флота Портсмутской базе огромная проблема вовремя выйти в море. Если дует западный ветер, французы легко выходят из Булони, а кораблям Его Величества приходится идти в лавировку, чтобы их перехватить. А в бухте это неудобно. А тут один гениальный американский механик, Фултон его фамилия, предложил французскому, этому, как его, Директору, или кто у них там нынче вместо короля, в общем генералу Бонапарту, корабль, способный идти против ветра силой огня. Бонапарт, к счастью, не заинтересовался, а вот адмирал Джарвис сумел переманить этого американца сюда. И вот, смотрите, первый в мире буксир-пироскаф ворочает корабли в гавани. Когда у нас их будет десять, они смогут быстро вытащить флот из бухты на перехват французам. — Фултон в Англии? — повернулся я к Ясмине. — Вот интересно, это независимые события или поражение, нанесённое Надир-Шаху под Шикарпуром шестьдесят лет назад привело к изменению маршрута движения американского изобретателя? — Думаю что дело в Джарвисе. Уважаемый Том, — обратилась она к нищему. — Не могли бы вы уточнить, когда адмирал Джарвис занял пост командующего флотом Канала? — 16 ноября девяносто шестого, — отрапортовал тот. — После того как адмирала Худа убило шальным ядром в том бою, когда Виларет Жуайёз пытался прорвать блокаду Бреста. — Вот. А у вас когда я читала биографию Джарвиса, я мне резануло глаз что он получил это назначение позже того момента, который я считала «сейчас». Я же точно помню что до Дели информация о его назначении дошла. Я достал из кармана небольшую книжечку, на составление которой убил несколько вечеров перед отлётом. Это были распечатанные на лазерном принтере 8-м кеглем краткие биографии всех заслуживающих внимание деятелей рубежа XVIII-XIX века. Ага, вот французский адмирал Луи-Тома Виларет де Жуайёз. — Похоже, что как раз Виларет де Жуайёз постарался. Он же служил в Индии под началом Сюффрена. А значит изменения реальности, происходившие в Индии, могли как-то его коснуться, и в результате он не попал в ссылку в сентябре 96. Вот в ноябре и повоевал. Старина Том с интересом вслушивался в наши рассуждения. Я было хотел потихоньку увести разговор на более нейтральную тему, но махнул рукой. Даже если нищий и передаст наш разговор сотруднику какого-нибудь местного Сикрет Сервис, тот ничего не поймет. \* \* \* Так мы прогуливались втроём по Портсмуту. Ничего особенно интересного я не увидел. Возможно, просто не знал, куда смотреть. Наконец, настал назначенный час обеда и мы пошли в «Подзорную Трубу». Это был весьма приличный ресторан, расположенный прямо на набережной. Адмирала мы опознали сразу, благо он сидел за столиком в мундире. Это был слегка располневший, загорелый пышущий здоровьем человек старше средних лет. — Сэр Уильям, — обратился к нему я. — Я Рихард Беринг, советник принцессы Ясмины. Позвольте представить вам принцессу и её компаньонку Элен де Боань. Адмирал встал из-за стола и поклонился: — Принцесса, очень рад познакомиться с вами. Брат о вас немало рассказывал. А я только однажды был представлен вашему отцу. Присаживайтесь. Он тут же посоветовал что выбрать из меню, а потом разговор пошёл о каких-то не очень известных мне людях. Сначала они вспоминали каких-то общих знакомых по Индии, потом Ясмина стала у него выяснять, что за человек Питер Реньер, командующий Ост-Индской станцией Британского флота. Адмирал почти не пересекался с Реньером. Тот получил пост командира базы на Ямайке как раз тогда, когда Корнуоллиса перевели в Англию, командовать королевской яхтой, и в Мадрас «Саффолк» Реньера прибыл буквально за несколько дней до отплытия Уильяма в Европу. Потом речь всё же зашла о старшем брате адмирала. — Вы знаете, принцесса, Чарльз вряд ли сможет сейчас уделить время общению с вами. Юмбер высадился в Ирландии с двумя тысячами французов, и Чарльз сейчас спешно собирает войска для подавления инспирированного французами восстания ирландцев. Думаю, что к тому моменту, как вы доберетесь до Дублина он как раз выдвинeтся куда-нибудь в Коннахт, а полевой лагерь это не место для юных принцесс. — Ну почему же? — пожала плечами Ясмина. — Будь я принцем, вы бы вряд ли стали меня отговаривать посмотреть вблизи на настоящую европейскую войну. А ведь я наследница, мне придется править страной и иметь дело и с высадкой вражеских войск, возможно даже тех же французов, и с восстаниями. Вдруг в ресторан зашли двое мужчин, лет примерно тридцати, в штатских сюртуках с засученными до локтей рукавами. — А вот и сэр Уильям! — громко сказал один из них. — Вот мы сейчас и выясним у него кто из нас прав. И оба решительно направились к нашему столу. — Сэр адмирал, позвольте мне вас отвлечь, — сказал тот, который помоложе. — Присаживайтесь, господа, — ответил тот. — И давайте я сначала представлю вас своим гостям. Это, — он указал на того который постарше, — Роберт Фултон. А это — Изамбар Брюнель. Они инженеры нашей верфи, оба талантливые изобретатели. А это Ясмина Аздахак, наследная принцесса Империи Великих Моголов, её придворная дама Элен де Буань, и советник Рихар Беринг. Ясмина обратила на Фултона наигранно-наивный взгляд через длинные ресницы: — Это вы, господин Фултон, построили тот удивительный корабль, который мы видели на рейде? А можно как-нибудь посмотреть на него поподробнее? — Никаких проблем, принцесса, — растаял тот. — Часов в шесть пополудни работы на рейде закончатся, пироскаф подойдет к причалу на ночь, и я устрою вам там экскурсию. Буду рад видеть вас на четвертом причале в шесть часов. А сейчас позвольте мне отвлечь внимание адмирала. Наше с Изамбаром дело не терпит отлагательства. Меня мучал когнитивный диссонанс. Я был уверен что Изамбар Брюнель — это великий инженер 40-х — 50-х годов XIX века. Западная железная дорога, пароходы «Грейт Вестерн» и «Грейт Истерн». Но вот на дворе 1798 год и передо мной стоит Изамбар Брюнель, которому лет тридцать. Сколько же ему лет было тогда, когда он строил величайший колёсный пароход мира? Я незаметно извлек из кармана свой биографический справочник и стал его листать. Ага, вот. Это не тот Брюнель, это отец того. А тот ещё не родился. — Принцесса, вас, конечно восхитил пароход Фултона, — сказал сэр Уильям. — но лично меня машина по изготовлению блоков Изамбара восхитила гораздо больше. До этого сезона мы флот постоянно испытывал недостаток всяких деревянных мелочей — блоков, юфферсов и так далее. А сейчас буквально десяток человек обслуживают машину, которая производит всё это в неограниченных количествах. — Это исключительно интересно, Ясмина, — согласился я. — Пусть и не паровое, но массовое, стандартизированное производство. Я бы с большим интересом его осмотрел, если господин Брюнель нам разрешит. Брюнель, конечно, разрешил. Потом инженерам, наконец, удалось донести до адмирала тот вопрос, с которым они пришли. Они никак не могли поделить партию брёвен из канадского дуба, которые были нужны Фултону для второго буксира, а Брюнелю для выполнения планов по производству блоков. Увы, как обычно, текучка победила полёт инженерного гения, и брёвна достались массовому производству, а не перспективной машине будущего. После обеда мы сначала отправились осматривать завод блоков и прочих дельных вещей. Это было крайне интересно. Безо всяких механических двигателей, обслуживаемая от силы тремя людьми, машина Брюнеля гнала потоком стандартные детали. Ну то есть я бы, может, и изобразил что-то подобное при нужде, но я вообще-то себе представляю что такое конвейер, револьверный станок и прочие изобретения второй половины XIX — XX века. А Брюнель придумал всё это из головы, с нуля. Больше всего меня интересовало как удаётся заставить выдерживать стандартные размеры местных мастеровых. Оказалось, примерно таким же способом, каким это делалось в XX веке Фордом и Тейлором. Все измерительные приборы на серийном производстве должны показывать не «столько-то миллиметров или линий», а «правильно-неправильно». Тогда даже английского плотника можно выдрессировать. Я надеюсь, у Ясмины в Индии ремесленники малость потолковее будут. В общем, на пароход к Фултону мы еле успели к назначенному времени. Машина у него стояла, конечно примитивная. Однократного расширения, с открытым циклом. Котел тоже был даже не огнетрубный, а просто чугунный котел с крышкой. Сколько это требовало угля, сложно себе представить. Фултон стал рассказывать, как он собирается усовершенствовать пароход. До поворотных плитц, он, что удивительно, уже додумался. Мне пришлось мысленно ухватить себя за шкирку, чтобы не подарить ему идею конденсатора и многократного расширения. Самим пригодится. Но когда он стал рассказывать о том, что Джарвис против установки паровых машин на боевые корабли, потому что колёса займут ценное место по бортам, где могли бы быть пушки, колёса слишком уязвимы для вражеского огня и покажут себя малоэффективными в штормовом море, я не утерпел и напомнил ему что хорошо известный ему Джон Фитч пару лет назад использовал архимедов винт для движения парового судна. Как выяснилось, Фултон не знал об этой, одной из последних, попыток Фитча построить паровое судно. Пришлось нарисовать ему эскиз гребного винта. Когда мы покинули пароход и отправились в гостиницу, Ясмина спросила: — Зачем ты делишься с ними ценными изобретениями? Ты не боишься, что они будут это использовать против нас? — Думаю что не успеют. Скорее всего до окончания войны с Наполеоном продавить что-то интересное даже через Джарвиса будет тяжело. Ты же видела что все ресурсы моментально уходят на обычные, традиционные корабли. А Фултон пусть работает. Может мы потом к нему внедрим парочку шпионов и кое-какие его разработки позаимствуем. А то и самого переманим, если ему надоест биться как рыба об лёд. Наши дальнейшие планы предполагали посещение нескольких человек в Лондоне, а потом добраться до Корнуоллиса-старшего в Дублине. В Дублин придется лететь. А вот до Лондона мы уговорили Ясмину отправиться почтовым дилижансом. Расстояние от Портсмута до Лондона Ясмина бы пролетела за пару часов, но искать в Лондоне удобное место для приземления я бы не рискнул. Поэтому мы целых 12 часов тряслись в дилижансе. Я дал себе слово, если мы будем внедрять в Индии почтовую службу, изобрести для дилижансов рессоры посовершеннее, чем применяются в Англии.