Кофе по-лахорски ---------------- *27 мая 1799, Лахор* На пятый день пути мы с Гамалем добрались до Лахора. Приземляться прямо на башню крепости он, в отличие от Ясмины не стал. Мы опустились на рассвете где-то в окраинных улочках, покрытых зеленью, и направились к караван-сараю. В Лахор, в отличие от Шикарпура и Мултана уже проникли веяния насаждаемой Ясминой и Дженнифер цивилизации, и я расчитывал купить здесь утреннюю газету, и узнать что происходило в Дели за время нашей командировки в Карачи. Зайдя в караван-сарай, мы увидели небольшую очередь, выстроившуюся к прилавку, на котором громоздилась какая-то странная конструкция. — Что это? — удивленно спросил Гамаль. — Кофе по-лахорски, — объяснил болтающийся тут же уличный мальчишка. — Всего одна дхела[^13] и сахибам не придётся стоять в очереди, я принесу вам две чашки прямо сюда, к этому дастархану. Такого вы не попробуете больше нигде. Это крепчайший кофе, лучше приготовленного на песчанной бане, при этом прозрачный, без малейшей мути. Это достижение технического прогресса, делается на ваших глазах в специальной машине, созданной на императорском механическом заводе. [^13]: дхела - мелкая монета, 1/8 анна, 1/128 рупии. Я протянул мальчишке монету в 1 анна: — Пойди лучше принеси нам свежую газету. Газета стоила три пайзы, так что внакладе мальчишка не останется. А мы пока рассмотрим эту торговую точку поближе. Как я и думал, Васильич, который еще три месяца назад отправился руководить Лахорским механическим заводом, решил организовать производство ширпотреба. Не ограничиваясь буксирами для Инда и паровыми машинами для ткацких мастерских и кузниц, он решил осчастливить местных кабатчиков кофеварками-эспрессо. Дизайн машины представлял собой сочетание индийских традиций с эстетикой стимпанка. Что-то вроде маленького сэнтениэловского котла, оснащенного манометром и маленькой паровой машиной, вращающей кофемолку, было украшено бронзовыми пластинами с чеканкой, изображающей явно сцены из жизни механического завода, включая ходовые испытания буксира. Кабатчик сноровисто орудовал около машины, приготовляя по три чашки одновременно, но очередь не убывала. Видимо, слишком много было желающих полакомиться новинкой. Мы с Гамалем тоже взяли по чашечке. — Забавно. — сказал я. — В этом мире теперь не будет понятия «эспрессо», а будет «кофе по-лахорски». — Эспрессо... — попробовал незнакомое слово на язык дракон. — Какой-то южно-европейский язык. Португальский? — Нет, итальянский. Почему-то у нас в мире всякие хитрые способы приготовления кофе пошли из Италии. А традиционный способ — в джезве, на песчанной бане, называется «по-турецки». Тем временем, мальчишка притащил газету. Первое же, что я увидел в ней, это: «Великий Визирь Ранджит Сингх торжественно открыл вчера телеграфную линию Лахор—Пешавар». — Так, Ранджит здесь. Придётся, видимо, всё-таки в крепость наведаться. Я-то думал ограничиться посещением завода и лететь в Дели, но вряд ли его только из-за телеграфа сюда принесло. Знак дракона ------------ *28 мая 1799, Лахор* Я оказался прав. Молодой сикхский военачальник уже давно волновался, что из-за экспансии на юг и восток он совершенно забросил афганскую границу. И как выяснилось волновался не зря. Первое же донесение с границы было о том, что какая-то пуштунская банда разграбила караван мултанских купцов, шедший в Бухару, перебив и охрану, и самих купцов. — Яся расстроится, — задумчиво сказал Гамаль, ознакомившись с печальной новостью. — Она воспринимает своих подданных как своё сокровище. Ну вы же знаете, как драконы относятся к сокровищам. — Да-а-а, — протянул я. — А может мы того, отомстим по-драконски? — Это как? — поинтересовался дракон. — Во многих сказках драконы огнедышащие. Вот навесим на тебя корабельный огнемет, тут на местной верфи две «Черепахи» строятся, есть откуда позаимствовать, слетаешь, зальёшь напалмом с воздуха. Будут знать, как покушаться на подданных императрицы-дракона. — Вообще, непорядок. — задумался Гамаль. — Нельзя так сразу лететь и мстить. А может эти купцы сами нарвались, обсчитали кого-нибудь или обидели? Надо бы разбирательство учинить. — Какое разбирательство, — удивился Ранджит. — Как будто кто не знает, какая репутация у горных племён, шакалящих на трактах, а какая у купцов? — Вообще, в идее разбирательства есть смысл, — стал рассуждать вслух я. — Главное, чтобы кто-нибудь потом сумел из этой деревни сбежать, когда Гамаль убедится, что ты прав и подожжёт её с четырёх концов. Чтобы слухи были не о том, что драконы озверели и на людей кидаются, а что это именно наказание за покушение на подданных Ясмины. Тащить на себе 200 литров огнесмеси, заряд для корабельного огнемёта, от Лахора до Пешавара Гамаль, конечно, поленился. Но к счастью, пограничники уже получили на вооружение ручные огнемёты и запасы на заставах были. Ранджит приказал выдвинуть отряд на расстояние в пару дневных переходов от разбойничьей деревни. И полетел с Гамалем сам. А я остался в Лахоре. Через три дня они вернулись вполне довольные, судилище и акцию возмездия Гамаль провёл, появившиеся в расположении отряда с жалобой на дракона старейшины получили внушение от Ранджита Сингха, у которого и до получения поста Великого Визиря репутация на границе вполне успела сложиться. А я тем временем решил поискать в Лахоре мастеров по серебру. У меня возникла мысль наладить изготовление чего-то типа пайцз из серебра с портретом Ясмины в истинном облике. Думаю, что скоро по крайней мере по Афганистану, Персии и Туркестану распространится знание, что обидеть того, кто носит на плече знак Королевы-Дракона — получить на свою голову огнедышащих драконов. Заодно подкину им идею гейзерной кофеварки. А то очевидно же, что распробовав кофе по-лахорски в караван-сараях, многие захотят наслаждаться этим же напитком дома. А дома огромная машина с бешеной производительностью не нужна. Правда, придётся, наверное, делать их сразу со спиртовкой в комплекте. А то газовых плит на местных кухнях пока не водится. От этих мыслей меня оторвал ранджитовский ординарец, доложивший: — Рихард-сахиб, тут к вам этот ференг с завода, ибн-Базиль, на своей колдовской железяке приехал. Я вышел во двор крепости, посмотреть что это за колдовская железяка такая, и увидел Васильича прислоняющего к стене самый натуральный велосипед. Все на месте, рама из труб, блестящий никелем руль, педали, цепь. Только вместо резиновых шин какая-то дивная конструкция из железных пластин и пружинок. — Это что, — спросил я у инженера, поприветствовав его. — Ну тут собрал из бракованных трубок от котлов. Пока мы тут трубопрокатный стан налаживали, на складах, наверное, километр трубок скопилось, которые 50 атмосфер не удержат. А мне на лошади ездить учиться некогда, вот и сообразил транспорт. Только вот в этой вашей хваленой империи каучука нихрена нет. Хорошо, я вспомнил, что в Первую мировую немцы с дефицитом каучука вот так боролись. А то бы такой костотряс получился. — Будет тебе каучук. У меня вот только что приличные моряки образовались, которых можно отправлять с Бразилией контакты налаживать. А то в эту колониальную эпоху если пару 80-пушечников на рейде не поставишь, так с тобой про торговлю и разговаривать не станут. Думаю что через полгода можно будет эти машинки на конвейер ставить. Ты спроектируй ещё трехколесный вариант — под доставку грузов в городские лавки и под велорикшу. Думаю, будет пользоваться популярностью. — Ну точно такой не поставлю. Гальванопластику в серийных масштабах организовать — это мне года три надо. У меня сейчас есть единственный генератор, притащенный из мафиозного лагеря — было два, но второй я в Дели во дворце оставил, и единственный сварочный трансформатор. Пока я не научусь здесь генераторы делать, никелирования не будет. Звенья для цепи вручную делались, тоже не враз растиражируешь. В общем, золотая машинка получилась. Это скорее, демонстратор для моих инженеров — к чему нужно стремиться. Но, раз ты говоришь — надо, буду думать. Вообще, ты мне столько уже задач накидал. И все вчера. И постоянно нехватает измерительного инструмента. Слушай, ты не можешь мне организовать поход в наш мир? Мне бы притащить хотя бы рюкзак микрометров и штангелей. — А чем расплачиваться будешь? — Ну я знаю кому можно толкнуть несколько отрезов местной ткани и булатных клинков. Я повернулся к Гамалю: — Ну как ты на это смотришь? — А можно и сбегать. Только с тебя, Васильич, экскурсия. Мне там хочется кое-что посмотреть.