Письмо из Индии --------------- **Страсбург, 22 апреля 1800 г** Генерал Гюден разорвал толстый конверт из плотной бумаги. Забавно, письмо старого прияетеля по Шато де Бриенн, нашло его здесь в Рейнсой армии. Николя еще давно, лет восемь назад дезертировал из французских войск в Пондишери, когда узнал о казни короля, и служит теперь туземным раджам. Тем не менее со старыми однокашниками не порываает, и иногда весточки от него доходят. «...Ты, Сезар, наверное, полагаешь наши индийские дела малозначительными на фоне тех кампаний, решающих судьбы Европы, в которых приходится участвовать тебе, — писал де Пиль. — Но мы тут тоже не лыком шиты. У нас тут, подозреваю, творится такое, что через десять лет будет решать судьбы мира. Ну вот можешь ли ты себе представить перемещение батареи 24-фунтовых осадных гаубиц на полсотни лье за одну ночь? А мне тут пришлось в такой эскападе участвовать. Скажу больше, это был рейд в глубокий тыл противника. Приехали, с расстояния в полтора лье расстреляли цель и уехали, пока та сторона не спохватилась. Пушки, как ты сам понимаешь тоже были не по системе Грибоваля. Грибовалевский лафет не выдержит десятичасового марша со скоростью 20 километров в час. Поэтому лафеты были из клепаного железа, и колеса тоже из сплошного железа. Ствол 21 калибр, нарезной, заряжатеся с казны. Если подобрать в расчет ребят покрепче, то можно два выстрела в минуту делать. Поэтому с трехорудийной батареей мы в состоянии были превратить цель в развалины менее чем за час. Что там было в этой цели, вопрос отдельный. Мистика, магия, факиры. Языческий храм какой-то. Но в общем моя повелительница очень хотела чтобы там ничего кроме щебня не осталось еще до того, как мы разберемся с тем раджой, на землях которого там оно стояло. Помнишь, я писал тебе про стрельбу по сражающимся в городе войскам с закрытых позиций при штурме Джайпура. Тогда моя стрельба нанесла нашим войска довольно чувствительные потери, хотя и меньшие чем нанес бы враг не будь он дезорганизован этой стрельбой. Но будь у меня тогда такие пушки, я бы смог сработать ювелирно. Особенно если учесть что к пушкам у нас прилагаются полевые телеграфы, связывающи наблюдательные пункты с позициями, воздушные шары, перевозимые на слоне со всем комплектом обеспечения и тому подобные новинки. Но речь не столько о пушках, сколько о машинах, которые мы в них запрягаем. Признаюсь честно, я никогда в жизни не испытывал такого страха, как в ту ночь. Ни когда мои позиции обстреливали сосредоточенным огнем, ни когда наш корабль по пути в Пондишери попал в жестокий шторм около Мыса. Меня сгубило любопытство, как ту кошку из английской поговорки. Перед кампанией я не поленился научиться водить паровой тягач. Поэтому когда я сидел рядом с возницей в тягаче, несущемся, подпрыгивая на ухабах, по ночной дороге освещенной только яркими фонарями, установленными на носу машины, я себе прекрасно представлял каково моему вознице удерживать в лучах этих фонарей подсвеченный слабыми красными огоньками прямоугольник кузова впереди идущего тягача и мечующуся за ним на привязи пушку. Возниц мы сменяли каждые три часа, и, сменившись, они падали без сил в фургоне, и засыпали, несмотря на бешенную тряску, сопровождавшую нашу гонку со скоростью даже не скачущей галопом лошади — рысящего слона. Впрочем, у вас нет слонов, поэтому вы не можете себе представить насколько быстро передвигаются эти махины. Наши тягачи были раза в два больше типичного слона и раза в четыре тяжелее. Поэтому и могли преодолевать по пять лье в час, волоча на буксире пушку, один ствол которой весит больше трех тонн. Естественно, выдержать десять часов такой гонки без остановок не может ни лошадь, ни слон. Только машина. И то с нашей трехорудийной батареей ехала четвертая машина, фургон которой представлял собой механическую мастерскую, даже с кузницей, чтобы чинить прямо на месте всё, что может сломаться. Поэтому, естественно, пехотное прикрытие у нас было минимальным. Ровно столько, сколько можно было погрузить на машины сверх расчетов, запаса снарядов, который тут называется чудны́м словом боекомплект, и угля. На сто лье каждой такой машине нужны тонны угля...» Гюден сложил письмо, убрал его в конверт и спрятал в портфель с бумагами. Не время предаваться размышлениям об индийских диковинках, будь то литые из стали стволы, паровые тягачи или воздушные шары, перевозимые на слонах. Надо идти и готовить дивизию к форсированию Рейна.