— Рихард, а можно мы с Ранджитом заглянем к тебе в гости? Про твой дом
уже в Дели легенды ходят.

— Конечно, заходите. Хоть сегодня. Двух лошадей моя коновязь во дворе
вполне вместит.

В начале декабря Дженнифер после очередного совещания у Ясмины в Красном
Форте спросила меня:

— Рихард, а можно мы с Ранджитом заглянем к тебе в гости? Про твой дом
уже в Дели легенды ходят.

— Конечно, заходите. Хоть сегодня. Двух лошадей моя коновязь во дворе
вполне вместит.

И в тот же вечер на закате Ранджит Сингх и Дженнифер приехали ко мне в
гости.

Двор был освещен керосиновым фонарем «Летучая мышь». Такие фонари уже
продавались вовсю на делийском базаре. Саваш очень удачно подсуетился
передав чертежи нескольким молодым ремесленникам — жестянщикам и
................................................................................
некондицию, которая нужное давление не держит, и собирают из нее себе
водопровод. Здесь-то давление намного меньше. Понадобилась мне горелка
для пайки металла, сделал паяльную лампу. В процессе рассказал мастерам,
как на этом можно готовить. Они покумекали и сообразили этот примус. 

Вокруг Саваша уже собралось несколько десятков ремесленников,
которые выделывают все эти бытовые товары. Заодно им можно спускать
заказы на всякие мелочи для воеднных цели. Но на самом деле это не
главное. Главное то, что постепенно распространяется совершенно
необычный для этого времени уровень бытовых удобств. Вода, которая
приходит в дом сама, по легкому движению пальцев, плиты, которые не
коптят кастрюли, лампы которые освещают комнату так, что можно шить и
читать. 

Сейчас это все делается десятками, и доступно только самым богатым людям
................................................................................
сложенные из самана или хижины из циновок. И проникается чувством
гордости за оставленный в Англии дом из камня. Ему невдомек что в
здешнем климате эти дома обеспечивают куда более удобные условия для
жизни.  А через несколько лет он будет видеть яркие лампы, воду текущую
из кранов, дилижансы, которые не качает после каждого ухаба. Это очень
важно, чтобы попадая к нам европеец чувствовал себя дикарем, приехавшим
в страну древней культуры, а не цивилизованным человеком, приехавшим в
страну дикарей. Поэтому все что удастся поставить на конвеер из
привычных нам с Дженни мелких бытовых удобств мы будем стараться
внедрить.

Тем временем плеск воды прекратился и пару минут спустя перед нами
появилась Дженнифер, расчесывающая мокрые волосы.

— Как здорово! Больше года под нормальным душем не мылась! Рихард, а

— Рихард, а можно мы с Ранджитом заглянем к тебе в гости? Про твой дом
уже в Дели легенды ходят.

— Конечно, заходите. Хоть сегодня. Двух лошадей моя коновязь во дворе
вполне вместит.










И в тот же вечер на закате Ранджит Сингх и Дженнифер приехали ко мне в
гости.

Двор был освещен керосиновым фонарем «Летучая мышь». Такие фонари уже
продавались вовсю на делийском базаре. Саваш очень удачно подсуетился
передав чертежи нескольким молодым ремесленникам — жестянщикам и
................................................................................
некондицию, которая нужное давление не держит, и собирают из нее себе
водопровод. Здесь-то давление намного меньше. Понадобилась мне горелка
для пайки металла, сделал паяльную лампу. В процессе рассказал мастерам,
как на этом можно готовить. Они покумекали и сообразили этот примус. 

Вокруг Саваша уже собралось несколько десятков ремесленников,
которые выделывают все эти бытовые товары. Заодно им можно спускать
заказы на всякие мелочи для военных целей. Но на самом деле это не
главное. Главное то, что постепенно распространяется совершенно
необычный для этого времени уровень бытовых удобств. Вода, которая
приходит в дом сама, по легкому движению пальцев, плиты, которые не
коптят кастрюли, лампы которые освещают комнату так, что можно шить и
читать. 

Сейчас это все делается десятками, и доступно только самым богатым людям
................................................................................
сложенные из самана или хижины из циновок. И проникается чувством
гордости за оставленный в Англии дом из камня. Ему невдомек что в
здешнем климате эти дома обеспечивают куда более удобные условия для
жизни.  А через несколько лет он будет видеть яркие лампы, воду текущую
из кранов, дилижансы, которые не качает после каждого ухаба. Это очень
важно, чтобы попадая к нам европеец чувствовал себя дикарем, приехавшим
в страну древней культуры, а не цивилизованным человеком, приехавшим в
страну дикарей. Поэтому все что удастся поставить на конвейер из
привычных нам с Дженни мелких бытовых удобств мы будем стараться
внедрить.

Тем временем плеск воды прекратился и пару минут спустя перед нами
появилась Дженнифер, расчесывающая мокрые волосы.

— Как здорово! Больше года под нормальным душем не мылась! Рихард, а

Битва в устье Инда
------------------

*25 марта 1802, Татта*

И вот, ловушка для пиратов была готова. В руки кого надо попали
самородки и золотой песок, намытые нашими разведчиками в райоен
хребта Мпумаланги.  Были отбиты попытки перехвата корвета, идущего из
Типуабада. Был пущен слух, что все «Черепахи» заняты перевозкой золота
из Татты в Лахор, поэтому в Татте ни одного броненосного корабля нет. На
самом деле, конечно, они отстаивались в укромном рукаве Инда всего
несколькими километрами выше Татты.  

Майсурский флот тоже крейсировал неизвестно где. 
................................................................................
броненосных канонерки по-прежнему оставались в засаде. 

Он еще раз взглянул на толстый провод полевого телеграфа в черной
каучуковой изоляции, тянувшийся с берега к стоявшему на якоре кораблю.

Ну когда же, когда же, поступит приказ на выход.

И вдруг, неожидано из рубки выскочил телеграфист:

— Капитан, паруса противника показались в виду Татты.

— По местам стоять, с якоря сниматься. Поднять сигнал «К походу»,
cкомандовал Муиз-уд-дин, потом принял у телеграфиста отсоединенный от
аппарата кабель, и с размаху закинул тяжелый разъем на берег. Кабель
сложился петлей, которая частично оказалась в воде, но это уже не
страшно.

Четыре «Черепахи» одна за другой выскользнули из старицы и, набирая
скорость, заскользили вниз по Инду. Пыхтит на предельных оборотах
машина, с журчанием проносится вдоль бортов желтая мутная вода, тянется
................................................................................

А там, чуть подальше, кто-то уже понял, что не уйти и вываливается из
строя, надеясь выброситься на берег. Куда пошёл? Правое орудие фугасным
ему под ватерлинию на миделе, а левое — шрапнелью по палубе.

К закату еще два десятка пиратских доу превращены в пылающие обломки. Но
еще полсотни уходят. По извилистому фарватеру нижнего Инда, с его
коварными, постоянно меняющими свои места мелями, без единого зажженого
бакена — какой же бакенщик сунется сюда сегодня, когда тут летают пули,
ядра, снаряды и «драконий огонь».

Канонерки зажигают ацетиленовые прожектора.  Напуганные странным слепящим светом пираты начинают
палить в сторону канонерок из мушкетов в белый свет, как в копеечкау. 
Муиз-уд-Дин, уже лично вставший за штурвал, до боли в пальцах сжимает
рукояти. Ведь попадут сдуру, и даже если не разобъют зеркало, стряхнут с
горелки хрупкую сеточку Ауэра и придется сигнальщику лезть, менять
сеточку, зажигать огонь заново.

К тому моменту, когда это произошло, еще десяток доу остался за кормой в
виде плавучих костров. Но продолжающим удирать этого не видно, им при
взгляде назад слепят глаза прожектора.

— Осветительную, — командует Муиз-уд-дин рулевому, который сейчас, пока
командир рулит сам, присел отдохнуть в уголке рубки.  Тот выхватывает из
ящика картонный цилидр и выскакивает из рубки, на ходу отвинчивая с него
крышку. Рывок за кольцо, свист, и, обгоняя канонерку. вперед уходит
ракета. Где-то над третьей от конца доу она повисает на парашюте и
вспыхивает. В мертвенном свете горящего магния доу как на ладони.
Артиллеристы могут работать как на полигоне. А огнеметчики отдыхают, они
уже всю огнесмесь израсходовали. Но освещение нужно не для этого. В
свете ракеты прекрасно видны бакены. Вот. Чуть-чуть за фарватер не
вылетел, сел бы на мель на десятиузловом ходу, мало бы не показалось.

Битва в устье Инда
------------------

*25 марта 1802, Татта*

И вот, ловушка для пиратов была готова. В руки кого надо попали
самородки и золотой песок, намытые нашими разведчиками в районе
хребта Мпумаланги.  Были отбиты попытки перехвата корвета, идущего из
Типуабада. Был пущен слух, что все «Черепахи» заняты перевозкой золота
из Татты в Лахор, поэтому в Татте ни одного броненосного корабля нет. На
самом деле, конечно, они отстаивались в укромном рукаве Инда всего
несколькими километрами выше Татты.  

Майсурский флот тоже крейсировал неизвестно где. 
................................................................................
броненосных канонерки по-прежнему оставались в засаде. 

Он еще раз взглянул на толстый провод полевого телеграфа в черной
каучуковой изоляции, тянувшийся с берега к стоявшему на якоре кораблю.

Ну когда же, когда же, поступит приказ на выход.

И вдруг, неожиданно из рубки выскочил телеграфист:

— Капитан, паруса противника показались в виду Татты.

— По местам стоять, с якоря сниматься. Поднять сигнал «К походу»,
скомандовал Муиз-уд-дин, потом принял у телеграфиста отсоединенный от
аппарата кабель, и с размаху закинул тяжелый разъем на берег. Кабель
сложился петлей, которая частично оказалась в воде, но это уже не
страшно.

Четыре «Черепахи» одна за другой выскользнули из старицы и, набирая
скорость, заскользили вниз по Инду. Пыхтит на предельных оборотах
машина, с журчанием проносится вдоль бортов желтая мутная вода, тянется
................................................................................

А там, чуть подальше, кто-то уже понял, что не уйти и вываливается из
строя, надеясь выброситься на берег. Куда пошёл? Правое орудие фугасным
ему под ватерлинию на миделе, а левое — шрапнелью по палубе.

К закату еще два десятка пиратских доу превращены в пылающие обломки. Но
еще полсотни уходят. По извилистому фарватеру нижнего Инда, с его
коварными, постоянно меняющими свои места мелями, без единого зажженного
бакена — какой же бакенщик сунется сюда сегодня, когда тут летают пули,
ядра, снаряды и «драконий огонь».

Канонерки зажигают ацетиленовые прожектора.  Напуганные странным слепящим светом пираты начинают
палить в сторону канонерок из мушкетов в белый свет, как в копеечку. 
Муиз-уд-Дин, уже лично вставший за штурвал, до боли в пальцах сжимает
рукояти. Ведь попадут сдуру, и даже если не разобьют зеркало, стряхнут с
горелки хрупкую сеточку Ауэра и придется сигнальщику лезть, менять
сеточку, зажигать огонь заново.

К тому моменту, когда это произошло, еще десяток доу остался за кормой в
виде плавучих костров. Но продолжающим удирать этого не видно, им при
взгляде назад слепят глаза прожектора.

— Осветительную, — командует Муиз-уд-дин рулевому, который сейчас, пока
командир рулит сам, присел отдохнуть в уголке рубки.  Тот выхватывает из
ящика картонный цилидр и выскакивает из рубки, на ходу отвинчивая с него
крышку. Рывок за кольцо, свист, и, обгоняя канонерку, вперед уходит
ракета. Где-то над третьей от конца доу она повисает на парашюте и
вспыхивает. В мертвенном свете горящего магния доу как на ладони.
Артиллеристы могут работать как на полигоне. А огнеметчики отдыхают, они
уже всю огнесмесь израсходовали. Но освещение нужно не для этого. В
свете ракеты прекрасно видны бакены. Вот. Чуть-чуть за фарватер не
вылетел, сел бы на мель на десятиузловом ходу, мало бы не показалось.

путешествовать с подобающей охраной. А то ведь найдется кто-то, кто
похитит лучшую жемчужину Дели.

— Зачем мне охрана, если я нахожусь в обществе величайшего воителя
Махараштры?

Яшвант подумал, что он бы и сам не отказался похитить лучшую жемчужину
Дели. А вот остальные, кто бы мог здесь отказаться, пожалуй не рискнули
бы. Разве что тот монстр в серебристой чешуе...

— Я может быть и удачливый полководец, но я вряд ли смогу в одиночку
справиться с пятидесятифутовым серебряным драконом.

— Не пятидесяти, а пятидесятичетырёхфутовым, — поправила девушка. И
продолжила. — Ну так тем более, зачем мне какая-то охрана, если даже ты
................................................................................
[^9]: шахривар — месяц персидского каленадя с 22 августа по 22 сентября.

«Будь послом хоть сам Ганеша, он бы меня не убедил расстаться с
независимостью, — подумал Яшвант Рао. — Но ради этих глаз поменять
собственный дворец в Индуре на место при дворе в Дели… Не уверен, что
эта перспектива мне не нравится.»

— У меня есть цель — объединить всю Индию от Гималаев до мыса Коморин и

от Карачи до Читагонга. Ты готов поклясться, что пойдешь со мной до мыса
Коморин?

— Готов, — ответил принц.

— Ты точно уверен, что готов? — сомнением в голосе произнесла она. — Ты
понимаешь, что для того чтобы стать частью Империи, нужно отказаться от

путешествовать с подобающей охраной. А то ведь найдется кто-то, кто
похитит лучшую жемчужину Дели.

— Зачем мне охрана, если я нахожусь в обществе величайшего воителя
Махараштры?

Яшвант подумал, что он бы и сам не отказался похитить лучшую жемчужину
Дели. А вот остальные, кто бы мог здесь оказаться, пожалуй не рискнули
бы. Разве что тот монстр в серебристой чешуе...

— Я может быть и удачливый полководец, но я вряд ли смогу в одиночку
справиться с пятидесятифутовым серебряным драконом.

— Не пятидесяти, а пятидесятичетырёхфутовым, — поправила девушка. И
продолжила. — Ну так тем более, зачем мне какая-то охрана, если даже ты
................................................................................
[^9]: шахривар — месяц персидского каленадя с 22 августа по 22 сентября.

«Будь послом хоть сам Ганеша, он бы меня не убедил расстаться с
независимостью, — подумал Яшвант Рао. — Но ради этих глаз поменять
собственный дворец в Индуре на место при дворе в Дели… Не уверен, что
эта перспектива мне не нравится.»

— У меня есть цель — продолжала Ясмина. — объединить всю Индию от Гималаев 
до мыса Коморин и
от Карачи до Читагонга. Ты готов поклясться, что пойдешь со мной до мыса
Коморин?

— Готов, — ответил принц.

— Ты точно уверен, что готов? — сомнением в голосе произнесла она. — Ты
понимаешь, что для того чтобы стать частью Империи, нужно отказаться от