— Хм, — задумчиво сказал я. — А тебе известно что такое контрацепция?

— Contraception? Various things to prevent conception? Знаю, Дженни
рассказывала. Но нас с тобой это не касается. Дракониха не может понести
ни от человека, ни от кота.

























— Вот интересно, — продолжил я. — У тебя есть такой замечательный жених,
а ты тут лезешь в постель к первому попавшемуся жителю этого мира.

— Во-первых, не к первому попавшемуся, а к тому, кто меня освободил от
оков из белого металла, блокирующего смену облика, и помог расправиться с
cадху Пунджу. Во-вторых, можно подумать, Ранджит избегает женщин,
ожидая меня. У него есть, во-первых, Дженни, во-вторых Мехтаб. Вообще-то
конечно, наоборот, во-первых Мехтаб, во-вторых Дженни. Дженни появилась
у него во дворце только год назад, а с Мехтаб он помолвлен уже чуть
ли не с младенческого возраста.

Там была такая история, что Гурбахш Сингх, мислдар Канхайи что-то не
поделил с отцом Ранджита. Они уже вывели войска в поле, как вдруг между
враждующих армий появился мой отец, один, без свиты и пеший, и приказал
своим вассалам оставить распрю. Они же не знали, что он дракон. Ну то
есть тогда уже половина Дели подозревала, что шах на самом деле дракон,
но уверенности ни у кого  не было. А он прилетел в драконьем облике,
дело было довольно далеко от столицы, в ближайших кустах изменил облик и
оделся, после чего вышел на поле наводить порядок. Вот он и приказал для

«Черепаху», патрулирующую реку ниже города. Через часок она пойдет
обратно вверх по течению, и не может не заметить моего сигнала.

Гамаль улетел обратно в Драконью Долину, а я просигналил канонерке
ракетой, и через некоторое время оказался на борту.

Раджвир, молодой речной шкипер из Дели, которого я пригласил на
«Черепаху» старшим помощником, а из-за моего внезапного отлёта с
Гамалем,  временно взявший на себя командование, начал рассказывать 
про то, что на канонерке творилось без меня.

В общем поход из Дели в Бенарес прошёл без приключений. Не обошлось без
пары посадок на мель. Один раз снялись просто отработав колесом назад.
Второй — пришлось гребцам вылезти из-под брони и спрыгнуть в воду, но
облегченная на тридцать человек канонерка легко сошла на глубокую воду,
когда её дружно подтолкнули. Сейчас уже
третий день экипаж осваивал прилегающий к Бенаресу участок  Ганга.

Если бы англичане были готовы вести серьёзные речные действия, нам бы
тут пришлось весело. Куча островков, проток, мелей. Мы бы замучались
одним кораблём действовать против толпы десантных средств. Но,
насколько нашей разведке было известно, идея что река может превратиться
в театр военных действий, им пока тут в голову не приходила.

Подполковник Эрскайн уже, судя по донесениям разведки собрал все войска,
выпихнутые нами из Ауда, в Патне и со дня на день собирался двинуться на
Бенарес. Идти ему тут неделю. Можно, конечно, было бы спуститься на
«Черепахе» до Патны и обстрелять военный лагерь шрапнелью и
зажигательными снарядами, но в наши геополитические планы не входил перенос 
военных действий на территорию Бихара. Нам бы Ауд удержать.

Раджвир успел рассказать мне эту обстановку как раз к тому моменту,
когда канонерка дошла до причалов Бенареса.

На причале в сопровождении пятерых верховых конвоя нетерпеливо гарцевал

— Знакомьтесь, это Рихард Беринг, советник императрицы по вопросам
науки, — представил меня им Вульф. — Это Филипп Лебон, изобретатель
газового освещения, а это Клод Шапп, изобретатель телеграфа.

— Как, сам Клод Шапп? — удивился я. — Вы же пользовались во Франции
заслуженным признанием и линии вашего телеграфа строятся через всю
страну.

— Увы, — вздохнул мужчина в черном не по сезону костюме с тонкими чертами
лица. — У успеха слишком много отцов. Бергет претендует на то, что это
он разработал наш механизм, хотя главное в этом изобретении — сама идея
и код. Депиллон продвигает свою систему, Эделькранц в Швеции, Мюррей в
Англии, Сиера в Португалии. В общем, я оставил это дело брату Игнасио, у
него нервы покрепче чем у меня, и  решил попытать счастья в другой
стране.

\* \* \*

*22 января 1799, поле под Бенаресом*

Роберт Бэнкс склонился над очередным раненым. Где-то впереди, медленно и
неумолимо двигалось красномундирное каре, теряя людей так, как будто
попало под шквальный огонь картечью, хотя до позиций имперских войск
оставалось не меньше четверти мили. Вот и тут осталось лежать человек
десять тяжелораненных, а еще десяток способных как-то передвигатсья,
побрёл в сторону переправы.

— Док Бэнкс, спасайтесь, — крикнул пробегающий мимо к переправе солдат. 

— Камаль-сахиб, моей госпоже нужен такой флот, чтобы любой английский
или голландский корабль мог добраться до индийских портов только потому,
что она приказала вам его пропустить. Как вы думаете, сможем ли мы с
вами такой флот создать?

— Недёшево это обойдется, — вздохнул майсурец. — Типу Султан не жалел
денег на флот, но тем не менее приказа выйти в море и перерезать
англичанам снабжение Мадраса он не решился отдать. Мы бы справились. С
потерями, но справились. А так Майсур был разбит на суше, и его флот
никак этому помешать не смог. Типу слишком берёг наши корабли.

— Ну от меня этого вы не дождётесь, — криво усмехнулся я. — На мой
взгляд, эти корабли уже устарели. Сюффрен был, конечно, великий адмирал,
но корабли вы построили по чертежам XVIII века. А тут уже вот-вот XIX
начнется. По-моему, единственное, для чего пригодны эти корабли, это

150-миллиметровки максимальная дальнобойность — девять с половиной. Если
англичане пропустят туда наш артиллерийский тягач, то это значит что мы
можем легко послать форту Уильям 30-килограммовый привет с пикринкой.

— Ты думаешь, они об этом знают?

— Я думаю, что всю вторую половину ноября, начиная с расстрела храма
Кали и кончая тем моментом, когда Дост Хуссейн разослал по окрестностям
патрули, окончательно утвердив в Нагпуре власть Ясмины, там было не
протолкнуться от английских шпионов и шпионов низама. Они там могли
геодезической мерной цепью расстояние три раза промерять. Правда, мы
били не на полную дальность, а примерно на половинную. Но будь уверен, у
англичан найдутся толковые артиллеристы, которые сумеют это определить.

— Понимаешь, в чем дело, Фулла уже слетала туда в разведку. И выяснила

торговался, решил уже улечься. Но только я забрался под тент
реммастерской, меня разбудил начальник ранджитова караула:

— Рихард-сахиб, тут инглезский генерал едет.

Я высунул голову из-под тента. Действительно, на шикарной арабской
лошади, в сопровождении одного лишь ординарца  по направлению к
поместью, у ворот которого стоял тягач, ехал Джерард Лейк.

Он подъехал к фургону и, не слезая с лошади, поздоровался со мной.
Впрочем я, сидя на борту кузова был с ним вровень.

— И как это понимать, мистер Беринг, — поинтересовался англичанин. — Что
имперское воинское подразделение делает в шести милях от Калькутты?

в кузове машины, едущей с довольно приличной скоростью, могло бы его
напугать, если бы рядом не оказались симпатичная арабская кобыла Лейка и
кобыла попроще его ординарца. Увлеченный флиртом он и не подумал о том
что происходит что-то необычное, а за десять миль привык.

В общем, авантюра завершилась без приключений. И кстати, подозреваю что
последовавшим за этим спокойным отношением Англии к нашему довольно
вызывающему поведению мы обязаны ей. Лейк знал что мы можем перебросить
достаточно крупные силы с осадной артиллерией на расстояние выстрела от
Калькутты, и англичане даже не успеют узнать, что мы перешли границу.

Когда мы вернулись в Дели, Дженнифер построила нас с Ранджитом и долго
ругала за наш авантюризм. Но когда Ранджит подарил этого самого жеребца
ей, смягчилась. Она тоже знала толк в лошадях.

Дженнифер
---------


Кстати, я первый человек из этого мира, который тебе помогает или нет? —
спросил я у Ясмины. —
Ты вроде говорила, что у тебя есть рекомендательные письма?

— Нет, не первый. Есть Дженни, Дженнифер Форрест. Та самая. от которой я
впервые услышала нелицеприятный отзыв о вашем мире. Её появление у нас
заслуживает отдельного романа, не знаю только сентиментального или
авантюрного.  Она изучала туземные нравы где-то в
Британской Гвиане и нашла там Скалу Перехода. Перенеслась в наш мир
к той Скале, которая на границе Пенджаба и Кашмира. Там познакомилась с
Ранджитом, который там охотился. Не знаю, что между ними было тогда, при
первой встрече, они оба об этом не рассказывают, только загадочно
улыбаются, но она погостила у него неделю, потом нашла какого-то
кашмирского садху, который умел вычислять Окна Перехода, и вернулась к
себе.

Ранджит продолжал себе командовать  мисалем Шукерчакия,  и уже стал
воспринимать это знакомство как какой-то сон, как вдруг она, одетая в
мусульманскую бурку, стучится в ворота его дворца в сопровождении
какого-то парнишки — то ли солдата, то ли городского стражника. 

По-моему, «полисмен» это у вас называется. Оказалось что она там у себя
в Гвиане крепко влипла. Там растет какое-то растение под названием вроде
ко-ко, нечто среднее между опиумом и бетелем, и торговцы возят его в ее
родные Североамериканские Штаты, примерно как сейчас англичане опиум в
Китай. Но ваши Штаты это не наш Китай, они легко могут надавить на
власти этой самой Гвианы или Гайаны, и потребовать бороться с этим
делом. С другой стороны Штаты там далеко, а кокаинавые бароны близко.
Поэтому власти только делают вид, что борются.

В итоге Дженнифер не придумал ничего лучше, как сбежать в наш мир.

Даже если у них в Гвиане и найдется какой-нибудь индейский шаман,
умеющий вычислять приход Окна, что вряд ли — испанцы там хорошо в своё
время почистили древние знания, мисаль Шукерчакия это серьезная сила. Он
выставляет пятнадцать тысяч всадников, и эти всадники — самая
боеспособная сила отсюда до Тегерана. А вокруг там еще одиннадцать
сикхских мисалей.

В общем, постучалась она в двери к Ранджиту Сингху, и так у него и
осталась. А тут, я уж не помню по какому поводу, отец вызвал Ранджита в
Дели. Видимо, просто посмотреть хотел. Я бы тоже немножко переживала
если бы у меня бригадой, контролирующей заметный кусок афганской
границы, командовал семнадцатилетний мальчишка. 

Посмотрел. И Мирза Наджаф-хан, Великий Визирь, тоже посморел. И я
посмотрела. Все решили что сикхские старейшины, которые говорили что не
надо в Гуджранвалу назначать кого-то более опытного и обижать род Науд
Сингха. Ранджит прекрасно справится.

Ранджит привез с собой в Дели Дженнифер и того полицейского. Дженнифер
просто потому что она посмотреть столицу Империи Моголов хотела, а
полицейского надо было вернуть обратно, так чтобы он не попал к
торговцам дурью, контролировавшим все окрестности Скалы Перехода.
Кашмирский гуру сказал, что в районе Рампура есть еще одна Скала,
связывающая эти два мира.

Но на самом деле все оказалось проще. Мы с Дженни как-то быстро нашли
общий язык, и я рискнула предложить ей свою помощь. Дело в том, что
дракон — сам себе Скала Перехода. Конечно, воспользоваться скалой это
проще. Преодолевать раздел между мирами — очень физически утомительно.
Но зато мы вернули этого типа прямо домой.

После этого Дженни стала давать нам с Мирзой Наджафом советы по поводу
того, что делать со страной. Вообще-то, конечно на тогда еще падишахом
был отец, но он уже тяжело болел, и поэтому управлением занимались мы
вдвоём. Её идеи по поводу реформ были неожиданны, но интересны. 

Правда, пока она сидит в Гуджранвале, почти на самой афганской границе,
воспользоваться её помощью довольно тяжело. С другой стороны, когда я
сяду на трон, мне все равно придется вытаскивать Ранджита Сингха в Дели.

Отец с Мирзой Наджафом посмотрели на этого человека, и сказали, что он в
любом случае будет править Империей. Либо я каким угодно способом
обеспечу его верность себе — сделаю его фаворитом, выйду за него замуж,
и он будет править моей Империей, либо он будет править своей.

Впрочем я совершенно не против выйти за него замуж. Пообщавшись с этим
человеком пять минут перестаешь замечать, что его лицо обезображено
оспой, а левый глаз не видит. Зато правый так сияет. 

Конечно, найдутся люди которые скажут что Императрице не дело выходить
за человека у которого есть уже одна жена и сколько-то там наложниц,
но было бы странно, что человек, который в восемнадцать лет имеет восемь
лет боевого опыта, не имел бы успеха у женщин.

передышки между двумя участками пути, но Беринг, который на пару с тем молодым
сикхом, про которого я уже упоминал, руководил обороной, в тот же день
нас выпихнул вечерним делийским дилижансом, сказав, что город, который
вот-вот начнут штурмовать, не самое подходящее место для отдыха.

Кстати, разыщите в Шотландии дорожного инженера Мак-Адама. Я тут
наблюдал как здесь строят дороги. Это получается гораздо дешевле и
быстрее, чем применяемая повсеместно в Европе система Тресагэ. И Рихард
обмолвился, что этот способ изобретён шотландцем Мак-Адамом.

Возможно, вас удивляет, как это Рихард и Ясмина, отправившиеся из Англии
всего на несколько дней раньше меня, успели попасть в Дели намного
раньше, подавить мятеж и организовать присоединение Ауда к Империи.

Подкину еще один удивительный факт: Ясмина представлялась во время

Но дело не в чертежах. Для того, чтобы освоить те машины, которые здесь
делаются, нужна принципиально другая металлургия. Здесь умеют плавить
сталь и делать из неё отливки с незапамятных времён. Чуть ли не с тех,
когда Александр Македонский стучался в ворота городов Синда. А у нас до
сих пор льется только чугун, а пудлинговое железо и сталь куются. А
значит пушки будут намного тяжелее, чем здесь. И сделать затвор на
казенной части, чтобы не пропихивать ядро и картуз с порохом через весь
ствол — не удастся.

Вообще, чем дольше я живу в Дели, тем более мне удивительно, как мы,
англичане, сумели захватить большую часть этой великой страны. Ведь
индийцы превосходят нас во всём  — и в ткачестве, и в металлургии, и в
стеклодувном деле. Здесь есть народы, которые превосходят нас в воинской
доблести.

Празднование победы
-------------------

*4 сентября 1798, Лахор*

Когда мы с Дженнифер вернулись  в Лахорскую крепость, Ясмина и Ранджит
Сингх были уже там. Не слезая с лошадей они принимали поздравления,
отдавали распоряжения. 





Около ясмининого стремени стоял пожилой, грузный,
длиннобородый человек в чалме, комендант лахорской крепости.

— Госпожа падишах, эту победу надо отметить! — тараторил он. — Я взял
на себя смелость пригласить на сегодняшний вечере восходящую звезду
лахорских таваиф Моран. Ей всего пятнадцать лет, но как она
танцует, как читает стихи!

Ясмина милостиво кивнула. 

— А что это такое, мехфил? — спросил я у Дженнифер.

— Ну это такая вечеринка с музыкой и стихами. Обычно, чисто мужское
развлечение. Из женщин там присутствуют только таваиф, а они не
развлекаются, а работают. Танцовщицы, музыканши, чтицы стихов. Может
быть тебе приходилось сталкиваться с мнением, что таваиф это
разновидность проституции, но это не совсем так.

Вспомни в эту эпоху в Европе актрисы театров и балета тоже зачастую жили
на содержании у богатых театралов. Но от этого театр публичным домом не
становится. Интересно, как Ясмина будет выкручиваться с тем, что это
мужское развлечение, а тут оно явно организовано для нее. Похоже тут
как-то ещё не очень осознали, что падишах теперь женского пола.

— И не осознают и через несколько десятилетий. — усмехнулся я. — Вспомни
Раззию, которую Ясмина очень любит вспоминать как свою предшественницу
на делийском троне. Гораздо чаще, чем Ахилью Баи Холкар, хотя та умерла
по-моему уже после того, как Ясмина перебралась в Дели. Так вот Раззия
подписывалась как султан, в мужском роде.

— Магарани Ахилья, конечно, великая правительница, — усмехнулась американка.  —
но не Ясмине в пример. Она взошла на трон как вдова сына раджи и регент
при малолетнем сыне. А Раззия — как дочь и наследница. Это больше похоже
на ясминин случай. Ладно, подождем вечера. Как мне кажется, какой-нибудь
сюрприз коменданту гарантирован. А ты чем собирался заняться днем?

— Ну надо пройтись по городу, посмотреть что здесь к чему, прицениться к
товарам на базаре. Ты не составишь мне компанию?

— Пожалуй не стоит. Я всё-таки здесь не падишах, и явно ломать традиции
мне не по чину. Давай попробуем тебе другого спутника найти. Вон де Пиль
во двор въехал. Николя! — Дженнифер махнула французу рукой.

— О, Жиннет! Рад вас приветствовать не пушечным ядром, — легко соскочил
с лошади офицер и поцеловал моей спутнице руку. — Располагайте мной,
прекрасная дама, а с размещением артиллеристов по казармам мои помошники
справятся и без меня.

Что меня удивило, Ранджит Сингх в это время спокойно беседовал с
каким-то офицером явно мусульманского вида, и даже не косил единственным
глазом в сторону возлюбленной, откровенно флиртующей с французом.

— Знакомьтесь, Николя, это Рихард Беринг, новейшее приобретение Ясмины.
Инженер, геодезист и много чего ещё. Рихард, это Николя де Пиль,
однокашник небезызвестного Наполеона Бонопарта, но в отличие от него
предпочел перейти на службу другой династии, чем служить революционерам.

— И это я слышу от пламеной республиканки из Североамериканских Штатов, —
изобразил удивление артиллерист.

— Я просто свидетельствую о фактах, — широко улыбнулась Дженнифер. — Я
вообще еще вас хвалить даже не начинала. Обрати внимание, Рихард, перед
тобой человек, который сумел буквально за три года перевести полевую
артиллерию Имперской армии на систему Грибоваля. То есть есть три
калибра пушек, и любое ядро подходит к любой пушке соответствующего
калибра. И все детали лафетов взаимозаменяемые. Ещё он при штурме
Джайпура с подачи одной увлекающейся драконочки сопровождал пехоту огнем
с закрытых позиций по командам воздушного корректировщика.

— Это заслуживает уважения, —  вздохнул я. — В этом столетии и в
Европе-то со стандартизацией плохо, а уж здесь, в Азии. Мсье де Пиль, я
обязательно возьму у вас несколько уроков по взаимодействию со здешними
ремесленниками. Поскольку у Ясмины большие планы на внедрение всякой
техники моими руками. А стандартизация в этом деле — залог успеха.

— Просто Николя. Тут вокруг покойного Мирзы Наджафа образовался некий
кружок любителей прогресса, и мы там все были без чинов. Ранджит и
Жиннет, правда, там появлялись редко, всё-таки от Гуджранвалы до Дели не
ближний свет, но тем не менее. Судя по тому, как с вами общается Жиннет,
вы туда вольётесь.

— Тогда и вы меня зовите просто Рихард. Знаете, Николя, я в Индии
появился только вчера, поэтому ищу того, кто показал бы мне город. Надо
почувствовать запах страны, прогуляться по местным базарам м прочим
достопримечательностям.

— С удовольствием составлю вам компанию. Чертову уйму времени не был в
нормальном увольнении в городе. Сначала Джайпур. Потом марш из Джайпура
сюда из-за этого идиотского мятежа. И, боюсь, уже завтра придется
выдвигаться обратно в Дели. Так что  сегодняшний день стоит потратить на
то, чтобы развеяться.

Когда мы покинули форт и шли быстрым шагом по улицам Лахора, я не
выдержал и спросил:

— Николя, я обратил внимание, что Ранджит Сингх совершенно не ревнует
Дженни к вам. Мне это показалось несколько странным, учитывая сколько
сил мне пришлось утром потратить, чтоы уговорить его отпустить её
воевать.

— Рихард, тут есть две стороны медали. Во-первых, сам Ранджит. Ранджит
любит умных и волевых женщин. У него в Гуджранвале есть жена, которая не
соответствует этим критериям, но он с ней никогда не появляется в свете.
Обычный аристократический брак по расчету, они были сговорены кажется в
шестилетним возрасте. А женщины, которых он выбирает себе сам — я точно
знаю, что в этот список кроме Жиннет попадает еще и принцесса, тьфу,
Императрица... Это не те, кого можно ревновать, на кого можно давить. Но
это те, в кого можно верить как в богинь. Даже если Ясмина и правда
создаст себе гарем из великих воинов, как она как-то в шутку пообещала,
то она не предаст Ранджита. Как говорят тут, изменить гарему можно
только с другим гаремом. Кстати, я, между прочим в постель Ясмине так и
не попал, хотя после Джайпура могу расчитывть на звание великого воина.

— Ну, всех великих воинов Индии она точно не соберет в свой гарем, —
усмехнулся я. — Хотя бы потому, что в число великих воинов Индии
несомненно входит Артур Уэлсли, а с ним она не разделит постель даже
ради своей Империи.

— Да ну их этих Уэлсли, всех троих, которые в Индии и всех, не знаю
сколько, что остались в Англии. Вы задали такой интересный вопрос. Так
вот, вторая сторона медали, это я. Я совершенно нечаянно создал себе
репутацию ветропраха и дамского угодника. Я единственный француз при
этом дворе, и voila, я воплощение фрацузской галантности. Даже
папаши-мусульмане не пытаются меня прирезать, когда я говорю комплименты
их дочерям.  Беда в том, что меня не принимают всерьез. У меня такое
впечатление что я тут всеобщий старший братец. Мне уже тридцать лет, и
пока никаких перспектив не просматривается.

— Какие ваши годы! Здесь вообще принято мужчинам, особенно офицерам,
жениться поздно. А мне уже тридцать пять, а результат тот же самый.
впрочем я не теряю надежды, — успокоил его я.

Так обсуждая, преимущественно, прекрасных дам, мы дошли до базара. Ну не
военное производство же обсуждать с человеком, у которого впервые за
несколько месяцев случился выходной.

Восточный базар есть восточный базар, и когда мы через три часа
вернулись в форт, голова у меня шла кругом от впечатлений, а никаких
полезных практических выводов я не сделал.

А после обеда Ясмина меня вручила Ранджиту Сингху, который поволок меня
вместе с берлауговским мешком семенного зерна к какому-то знакомому
землевладельцу в окрестностях Лахора. По моему это был не фермер, по
местному райат, а землевладелец посерьезнее, заминдар, это что-то типа
помещика.  Мне пришлось всю вторую половину дня объяснять ему принципы
организации семеноводческих хозяйств, которые я сам не очень-то помню.

В Лахор мы вернулись уже к тому моменту, когда *мехфил*, организованный
неугомонным комендантом уже начался.

На мехфил, организованный в честь женщины падишаха, Ясмина притащила
всех своих своих соратниц, которых только могла собрать. Кроме Дженнифер
здесь присутствовали Сада Каур и даже Датар Каур, которая еще соратницей
числиться не могла, но очень туда стремилась.

Ранджит Сингх слегка поморщился, увидев среди гостей на мехфиле свою
тещу, но промолчал.

Развлекала нас совсем юная Моран и несколько музыкантш на заднем плане.
Их обязанностью был только аккомпанемент, а сама таваиф объединяла в
себе конферансье, танцовщицу, певицу и чтеца-декламатора.

Моран действительно выглядела ослепительно, хотя и слегка
переигрывала. Было видно, что девочка жутко волнуется выступая
непосредственно перед императрицей и высшими военачальниками. Пожалуй,
до сих пор даже комендант был не её уровень.

Она вела вечер совершенно безукоризненно, и несколько раз мне даже
хотелось поаплодировать, но я сдержался, поскольку выражать таким
образом своё восхищение было не принято.

Вот она в очередной раз начала читать стихотворение на фарси. Понять о
чем речь я не мог, просто наслаждался музыкой стиха. Но вдруг я заметил,
как лица всех присутствующих вытягиваются.

— Девочка, а ты вообще знаешь, кто написал это стихотворение? — почти

— Да, похоже ты не поняла, какую политическую демонстрацию ты устроила.
Низам это поэтический псевдоним Гази Фероза, который был одним из
главарей мятежа и который был сегодня днем казнён на поле у стен города.

— Я... Я не знала ... — расплакалась девочка.

С точки зрения организации вечера это, конечно, была катастрофа.
Флейтистки в ужасе закрыли лицо руками. К сожалению, замаскированной
наставницы, которая могла бы перехватить уплывающее управление вечером,
среди них не оказалось.

Комендант то краснел, то бледнел. Ему, видимо казалось, что за столь
неудачный вечер он обречен на опалу. 

Внезапно со своего места вскочила Дженифер. Она подбежала к Ясмине, и
наклонившись к ней прошептала:

— Ну что ты натворила! Эта девочка и так еле держалась перед лицом
императрицы, а ты ее сейчас до обморока напугаешь. Сделай спокойное
лицо, ты-то это умеешь, тебе уже не пятнадцать. 

Говорила она тихо, и кроме меня, сидевшего рядом, ее никто не услышал.
Потом она повернулась к Ранджиту Сингху, сидевшего с другой стороны от
Ясмины, и уже не понижая голос резко скомандовала:

— Возьми и успокой её. Что хочешь делай, но чтобы через пятнадцать минут
эти слезы высохли.

После чего выпрямилась и объявила на весь зал:

— Раз у нас случилась небольшая накладка с нашей программой, переходим
на европейский формат вечеринки. Девочки, сыграть мазурку сможете? —
обратилась она к музыкантшам.

Вечер был спасён. А через пару танцев я обратил внимание, что рядом со
мной кружится в паре  с Ранджитом Моран. Макияж ее был испорчен слезами
безвозвратно, но глаза сияли, а на лице была робкая улыбка.

Когда вечер завершился, провожая Моран к выходу, Ранджит сказал:

— Ну вот видишь, все обошлось.

Девушка шмыгнула носом:

— А я думала, она сейчас обратится в дракона и съест меня живьём.

— Ну что ты! Чтение стихов нехорошего человека это ещё не повод. Не
позволяй этой маленькой неприятности тебя сломать. Держись, и вся Индия
будет у твоих ног.

Когда за Моран закрылась дверь, я внимательно поглядел в единственный
глаз Ранджита Сингха и сказал:

— Ну Индия не Индия, а ты-то уже у её ног.

Сикх неожиданно смутился:

— Неужели это так заметно?

— Смотря кому. Сада Каур вряд ли заметит. Не думаю, что заметит Дост
Хуссейн. А вот те кто побывал в нашем мире — я, Дженнифер, Ясмина —
заметят точно. 

— Проклятье! Что я им скажу? Как я им объясню, что имея их разделенную
любовь, вдруг утонул в глазах юной таваиф?

— Никак не надо объяснять. У тебя просто не было шансов. В нашем мире
про любовь Ранджита Сингха и Моран двести лет пишут поэмы. Поэтому
Дженнифер и отправила к ней тебя, а не, скажем де Пиля. Они тебе это
простили еще до того, как ты в первый раз встретился с ней глазами.

\* \* \*

И вот Раходжи Бхонсле наблюдал в подзорную трубу, как громоздкие паровые
тягачи вытаскиваю на пригорок на горизонте длинноствольные орудия, как
спешившийся полк драгун начинает окапываться. Вот один из тягачей,
отцепивших пушки, прицепил большой плуг и пыхтит перед рядами солдат
машущих лопатами. В общем, оборудуем позиция в двух милях от того
места, где окопались нагпурцы. Что, они собираются как-то выманить их из
полевых укреплений? Ну-ну, пусть попробуют. 

Тут пушка выпустила легкий дымок и через несколько секунд за спиной
раджи Нагпура раздался страшный удар. Над головой полетели комья земли и
камни. Еще несколько секунд и второй выстрел вздыбил фонтан земли в
сотне ярдов перед наблюдательным пунктом командующего армией. 

невысокую горную гряду, каких в Декане полно. Впрочем, это продолжалось
недолго. Потратив почти час на преодоление десятка километров, я снова
вывел колонну на покрытую возделанными полями равнину. Еще через полчаса
пришлось вброд форсировать весьма многоводную реку Вадхра, а потом мы
подъехали к наплавному мосту через Джам. Мост охранялся, но охрана,
кроме единственного часового, мирно спала. От вида четырех пыхтящих
чудовищ с горящими глазами, проскочивших мимо него на скорости
галопирующей лошади, часовой остолбенел и даже не поднял тревоги.

Через час я передал руль Васильичу, а за час до рассвета мы, наконец,
достигли расчетной точки. Храм Кали располагался в стороне от той
дороги, по которой мы ехали, и был скрыт за холмом. Тут же кто-то полез
на холм, разматывая провод полевого телеграфа, драгуны боевого
охранения, половина сикхи, половина джаты, занялись рытьем окопов, а
артиллеристы отцепляли и ставили на позиции орудия.

— Это еще не последнее, что надо сделать с храмом Кали, — улыбнулась
Ясмина. — но пошли, время не ждёт.

Через полчаса, когда они быстрым, несмотря на тяжелый груз у  драконов
мужского пола, шагом, преодолели расстояние от наблюдательного пункта до
развалин храма, де Пиль с удивлением наблюдал в подзорную трубу, как
драконы вытащили из своих рюкзаков мешки с каким-то красным порошком,
надели маски, защищающие лицо, и старательно посыпали этой пыльцой все
развалины от краёв к центру. 

Потом все трое сбросили одежду, приняли истинный облик и станцевали в
воздухе над обгорелыми камнями какой-то безумно красивый танец.
Бронзовый, серебряная и стальной.

Потом они бросили снятую одежду и маски в огонь, которым еще местами сочились
развалины, оделись в свежую одежду, извлеченную из рюкзаков и пустились
в обратный путь. 

Когда они вернулись на НП, де Пиль спросил у Ясмины:

— А что последнее?

— Последнее — это взять эти камни и вымостить ими площади перед
ближайшими мечетями. Чтобы мои правоверные подданные, идя  на молитву,
попирали ногами камни языческого храма. Но это потом, когда разобьем
Бхонсле и присоединим эти земли.

К полудню пары были разведены, пушки прицеплены, телеграф и проволочные
заграждения сняты и убраны, и отряд тронулся в обратный путь. 

Периодически то Кешарин, то Шархад взлетали прямо с грузовой площадки
тягача, благо расход угля и снарядов облегчил машины настолько, что они

— Ты еще скажи, что это её, а не меня следовало делать Великим Визирем.

— Ты сам это сказал. К счастью, ты это понимаешь. И все решения в тех
областях, где она действительно разбирается, за тебя принимает она. 

Молодой сикх замолчал, задумавшись. Тут к нему подскакал на взмыленном
коне вестовой и стал что-то докладывать. Выслушав доклад, Ранджит
вскочил на коня и унесся куда-то. А я не спеша занялся вместе с
артиллеристами подготовкой машин к походу. Надо, надо, местных механиков
школить.

Кешарин так и остался вместе со мной при экспериментальной батарее. В
случае чего, будет дополнительная авиаразведка. Ещё в этой армии была
Фулла, двоюродная сестра Шархада. Она предпочитала крутиться вокруг
штаба Ранджита Сингха. Ну и то сказать, там общество куда более
шикарное, чем перемазанные угольной пылью и машинным маслом механики.

Точно в назначенный час колонна войск двинулась вперёд. Всё-таки за
полтора года мы сумели научить хотя бы некоторых офицеров
пунктуальности.  Если так дальше пойдет, глядишь, году к 1805 научатся
нормально бить англичан. 

— А ладно, никуда они не денутся, — отмахнулся дракон. — Местное
население их любит не сильно больше, чем мы.

На землях Ясмины начиная с момента начала нагпурской кампании туги были
объявлены вне закона. Кто угодно, от последнего метельщика улиц и до
субудара мог их убить на месте без суда и следствия.

Как мы узнали позже, абсолютно такие же указы были изданы в тот же день
низамом Хайдарабада и Ричардом Уэлсли. Тугов в Индии не любил никто.

Лейк по приказу губернатора устроил очень вежливый, но жесткий визит
в калькуттский храм Кали силами целого полка бенгальских сипаев, полка
в котором ни одного индуиста не было даже и в обозе — только мусульмане
и англичане.

\* \* \*

*15 апреля 2008, Москва*

— Серёга, ты буквально помолодел, — приветствовал Васильича, входящего в
московское кафе, его старый приятель Валера. — загорелый какой. В Гоа
что-ли отдыхал.

— Нет, — усмехнулся Васильич.­— Немножко посевернее. Сурат, Индур, а в
основном Лахор. А ты как? Выглядишь, я смотрю, тоже неплохо.

— Да не очень на самом деле. Хотя у нас тут сплошное вставание с колен и

Смотри, имеется параллельный мир, там 1803 год. Англичане четыре года,
как взяли Майсур. Но в отличие от нашего мира, там они не взяли годом
раньше Дели. Империя Моголов процветает и проводит форсированную
индустриализацию. Сманенный из России Кулибин строит арочные мосты через
Инд и Рави, сманенный из Англии Ричард Тревитик — паровозы, что по ним
ездить будут, сманенный из Франции Филипп Лебон ковыряет коксохимию.
Фенол уже во вполне товарных количествах гонит, с толуолом пока хуже.
Кстати Питера Вульфа, который открыл пикриновую кислоту, тоже сманили,
хотя ему уже и за семьдесят. Он в основном читает лекции в местом
университете и издает научно-популярный журнал для темных европейцев.

По Гангу плавают паровые канонерки вроде американских речных броненосцев
времен Гражданской. Англичане посчитали сколько этим канонеркам понадобится
мелинитовых бомб, чтобы срыть Красный Форт в Калькутте до основания, и
ведут себя тихо. Конгрев в Вулвиче теперь вместо майсурских ракет
копирует делийский электрический телеграф. А совершенно целенький
майсурский флот стоит в бухте Карачи. Под тем же белым флагом с пятью
красными точками, под которым он ходил всегда, но теперь это считается
не майсурским, а могольским военно-морским флагом.

Это старые линкоры Типу, которые еще по Сюффреновским чертежам
строились, стоят. А по морям ходят парусно-паровые корветы по чертежам
клиппера «Фермопилы».  И три довольно мореходных ББО я в Карачи заложил.

Но вот заняться строительством подводной лодки я никого из местных
посадить не могу. Слишком много там вещей, которые они не знают. А мне бы
хотя бы что-то типа французского «Нарвала» 1899 года. 

— Ну ты хватил. «Нарвал» ему подавай. С тяговыми электродвигателями и
аккумуляторами. У тебя там Фарадей-то хоть уже родился? 

— Родился. Уже даже учеником продавца в книжный магазин поступил. Я
проверял. И Сади Карно уже в школу пошёл. Но вообще ровно потому мне и
нужен пришелец из этого мира, что электрикой заняться некому.
Сейчас нас, попаданцев, там пятеро. Дженни и Рихард бьются в основном с
политикой и логистикой, Филиппыч, он фармацевт по специальности —
внедряет регидрон и немножко фотографию, Ситора — гигиену и медицину, а я
стимпанк развожу.

Вообще генераторы у меня там уже производятся. И хотя в основном
заниматься приходится 
организацией производства, а конструкторскую работу на местных
сваливать, но электросварку я там наладил. А для этого как-то
вольтова столба недостаточно. 

— Капитан Немо, говоришь... А племянником Типу-султана ты меня сделаешь?

— Племянником это сложно. Вот внуком я б тебя на раз сделал. Попросил бы
Муиза-уд-Дина тебя усыновить и привет. А единственная сестра Типу замужем
за мелким раджой где-то в Хайдарабаде, который мы ещё не присоединили. 
Но если ты настаиваешь, поставим такую задачу внешней разведке.


— А что так? 

— Да нам бы маратхские земли переварить, которые пришлось брать с ходу
почти все за 1799 год, а что не добрали. добирать в 1802. Сейчас во всем
этом потихоньку наводится порядок, прокладывается дорожная и телеграфная
сеть, переоснащаются мануфактуры. Хапнуть сейчас еще и Хайдарабад, мы
просто не потянем. Но низам сам с усам — он посмотревши на Империю
потихоньку вводит имперские законы, закупает у нас технику и семена, в
общем пытается сделать не хуже чем у северных соседей. Так что отношения
вполне хорошие, и если тебе нужно именно племянником, я попробую того
раджу разыскать и попросить, чтобы усыновил.

В Нескучном Саду
----------------

 *26 июня 2003, Москва*

На следующий день был как раз четверг, поэтому я смог показать Ясмине
тусовку ролевиков, собирающуюся по четвергам около библиотеки в
Нескучном саду.

На это сборище Ясмина решила одеть футболку и джинсы. 

— Лу вчера сказала, что лучше так, чем в, как это она выражается, civil
dress. Говорит, может тебе пофехтовать захочется.

— А тебе захочется? — несколько удивился я.

— Почему бы и нет, — пожала плечами она. — Я немного умею. Учили. 


Пока мы шли по набережной Москвы-реки, Ясмина обратила
внимание на проплывающий вверх по реке речной трамвайчик.

— Как он плывет? — спросила она. — Нет ни весел, ни парусов, а он так
быстро движется вверх по течению.

— А крутим — машиной Уатта?

— Ну, у нас применяются более совершенные двигатели. Все-таки уже два
века прошло со времен Уатта. А так да, какой-нибудь такой машиной.

— А почему меньше одного витка?

— А потому что больше — бессмысленно. Работает все равно только передняя
кромка, загребающая воду. Поэтому ставят обычно три-четыре лопасти, так
чтобы все вместе они составляли меньше одного круга.

Вот, кстати, гляди, тут стоит вытащенный на берег катер, у него такой же
винт.

Так за разговорами мы дошли до здания библиотеки, около которого
собирался народ.

Ясмина с интересом разглядывала толпу, одетую в костюмы самых разных
эпох и народов, и вооруженную разнообразными имитациями оружия.

— Прямо как на делийском базаре, — сказала она мне негромко. — правда
почему-то никто не торгует.

Кто-то собравшись у ступенек библиотеки слушал выступление певицы под
гитару, кто-то фехтовал, кто-то обменивался новостями. Тут на нас вдруг
наскочила Лушка:

— Дик, привет! О, Яся, Cuánto me alegro de verte! Пошли, тут такое не
каждый раз увидишь. Тут Сэмчик харьковский турецкую технику
демонстрирует.

Действительно, в центре довольно плотного круга зрителей двое, ребят,

— I've learned Persian way, not Turkish, but if it'll satisfy you...

Cэмчик вытащил Ясмину на середину круга, вручил ей один из деревянных
ятаганов и отсалютовал другим.

Девушка покачала оружие в руках:

— It's a horseman's blade. No balance, just forged for heavier blow.

После нескольких боев, каждый из которых продолжался не более минуты и
завершался убедительной победой Ясмины,  ее спросили:

— Do you know some other schools of fencing.

— Not much, — ответила она. — rapier and espada, late XVIII century.
Just for self-defence.

Продемонстрированная техника работы с ятаганом вызвала у любителей
фехтования подозрения, что она прибедняется. Ник, имевший разряд по
спортивному фехтованию на шпагах, сбегал куда-то и приволок два
деревянных полуторника, достаточно лёгких, чтобы можно было работать со
шпажной техникой.

Со шпагой Ясмина чудес не показала. Нет, устоять против неё никто из
присутствующих не мог. Но красивого фехтования не выходило.
Действительно, только  для самозащиты, на первом или втором выпаде
противника на чем-то ловят, и протыкают.

Наконец, принцессе удалось вырваться от любителей фехтования и она
уселась на скамейку перевести дух.

— Ох, вздохнула она. — Никогда в жизни на таком сборище не была.  У нас
в Драконьей Долине просто нет столько народу, сколько его здесь
собралось. А в Дели мне не удается смешаться с толпой. Положение
наследной принцессы имеет свои недостатки.

В этот момент проходившая мимо девочка, насколько я помнил, из тусовки
серьезно увлекающейся эзотерикой, вдруг спросила на крайне неплохом
английском:

— Принцесса, а откуда у вас этот перстень с зеленым камнем.

— Это трофей, — беззаботным тоном ответила моя спутница.

— Трофей?! — Девочка резко остановилась и повернулась к нам. — Так может
вы в курсе куда делся садху Пунджи?

— Как интересно? — широко улыбнулась Ясмина. — А вы с ним знакомы?

— Да, а как же. Это довольно известный в кругах московских эзотериков
гуру. Так где же он?

Ясмина улыбнулась еще шире. Девочка поёжилась. Похоже, она что-то
действительно могла в плане экстрасенсорики и за лучезарной улыбкой
принцессы для неё просвечивали драконьи клыки.

— Доигрался. Вы понимаете, даже для йогина его уровня пытаться пленить
дракона — несколько опрометчиво. 

— Но как тогда к вам попал этот перстень?

— Тут, скорее надо ставить вопрос — как к нему попал этот перстень. Я-то

— Был. Я же сказала, он съеден драконом.

— А почему у вас этот оттенок гораздо ярче?

— Потому что он в основном жил здесь, а туда наведывался изредка и
ненадолго.

— Забавная девочка, — сказала Ясмина, — когда любительница эзотерики,
наконец, удалилась. У неё есть довольно серьезные магические
способности, но совершенно неразвитые. Видеть ауры она умеет, но это,
пожалуй всё. А самомнения больше, чем у дракона в истиной форме.

— А что, самомнение дракона зависит от формы? — удивился я.

Ясмина фыркнула.

— Обидеться на тебя что-ли?

— Ну я же просто спросил, без подковырки.

— Позволь этому не поверить. На этой поляне, конечно, есть люди, которые
смотрят на мир широко распахнуыми глазами и принимют всё за чистую
монету, но ты не из таких. Ты тут считаешь себя взрослым среди наивных
детишек и надо всеми в душе посмеиваешься. Отринуть это настроение
сходу, обратившись ко мне у тебя не получится. Поэтому и надо мной ты
сейчас посмеиваешся.

А вон, кстати идет парень с точно таким же настроением.

Я обернулся:

— Привет, Костя! Вот уж кого не ожидал встретить здесь, так это тебя.

— Взаимно. Представь себя своей спутнице. А то о ней сейчас вся тусовка
говорит.

— Учти, она русским языком не владеет. А ты, насколько я знаю,
хиндустани не знаешь. Придется вам на языке вероятного противника
общаться.

title.txt
graycat.txt
story.txt
revenge.txt
shopping.txt
neskuchnik.txt
recruitment.txt
jenni-intro.txt
bed.txt
horse.txt
riot.txt
ranjit.txt
dehli.txt
jaipur.txt
noor.txt

— В Англию — точно.  Как же мне тебя одну туда отпустить. Не полагается
принцессам без сопровождения там разгуливать. А что до дальнейшего...
Твое предложение заманчиво. Меня здесь фактически ничего не держит.
Текущий проект как-то выдохся, интересной работы нет. Семья не
сложилась. Поэтому уехать в Индии поработать... А что это не совсем та
Индия, можно и не говорить.