орденом свяжется, то римского папу в Россию пригласит, то вот, посла 
недоеденной англичанами Империи Великих Моголов пригреет.

— Ну, что ж, давайте пригласим это индийское чудо-юдо, — решил
двадцатитрехлетний самодержец.

Пален немедленно отправил гонца в Коллегию Иностранных Дел с приказанием
прислать переводчика с индийских языков. В Коллегии был бардак, и Пален
это знал. Он лично немало усилий приложил чтобы спихнуть оттуда Ростопчина. И
вот уже месяц как Коллегия работала без руководителя. Пален хотел  посадить
на его место Никиту Петровича Панина. Но Панин еще сидел в Дугино, и
рескрипт о его назначении предстояло выбивать из нового императора.

Тем не менее не прошло и часа, как во дворце появился юноша, лет не
более 18 на вид, одетый по последней английской моде. 

— Михаил Воронцов, — отрекомендовался он.

— Сын Семена Романовича? — предположил Пален. Он знал что старших
Воронцовых двое, но судя по облику и манерам этот молодой человек как
минимум несколько последних лет провел в Англии. А значит он сын
лондонского посланника.

— Так точно, — по-гвардейски прищелкнув каблуками кавалеристских сапог,
ответил молодой человек.

— И когда же вы успели стать специалистом по индийским языкам? 

— Понимете ли, Петр Алексеевич, три года назад я на одном приёме в
Лондоне познакомился с принцессой Ясминой, наследницей трона Великих
Моголов. И меня очень заинтересовала страна откуда происходят такие
люди. Так что папа свел меня с Уилкинсом, библиотекарем Ост-Индской
Компании и я два года изучал индийские языки и культуру. А в прошлой
осенью граф Ростопчин спросил у отца, нет ли у него на примете
переводчика. И папа сказал что мне пора уже делать собственную карьеру и
отправил меня в Петербург.

— Ну да. Если их не пригреешь ты или Джарвис, их переманит к себе Рихард
Беринг и они будут работать на Ясмину.

— Ты в этом так уверен?

— Да, папа, я знаком и с Ясминой и с Берингом, который построил ей этот
железный корабль. Он русский немец или курляндец или что-то вроде этого.
Это просто какой-то новый граф Калиостро. Он читает мысли,
предсказывает будущее. Он буквально двумя фразами купил с потрохами
Питера Вульфа. Вульф, конечно, чудак, и любитель путешествовать, но
чтобы человек в 70 лет, видевший в своё время немало чудаков и
шарлатанов, сорвался и поехал в Индию...

Но Беринг точно вычислил за что Вульф готов продать душу, и пообещал ему
именно это. И, судя по тому, что Вульф пишет из Дели, он обещание это
выполнил.

Потом Бэнкс рассказывал как-то, что Тревитик, один из конкурентов
Боултона и Уатта, тоже поступил на службу Ясмине. А потом я выяснил что

Рейнсой армии. Николя еще давно, лет восемь назад дезертировал из
французских войск в Пондишери, когда узнал о казни короля, и служит
теперь туземным раджам. Тем не менее со старыми однокашниками не
порываает, и иногда весточки от него доходят.

«...Ты, Сезар, наверное, полагаешь наши индийские дела малозначительными на
фоне тех кампаний, решающих судьбы Европы, в которых приходится
участвовать тебе, — писал де Пиль. — Но мы тут тоже не лыком шиты. У нас
тут, подозреваю, творится такое, что через десять лет будет решать
судьбы мира.

Ну вот можешь ли ты себе представить перемещение батареи 24-фунтовых
осадных гаубиц на полсотни лье за одну ночь?

А мне тут пришлось в такой эскападе участвовать. Скажу больше, это был

Храм Муз
--------

*24 августа 1798, Лондон*

Солнце уже было довольно высоко, когда дилижанс остановился около
почтового отделения в Вестминстере. Нур моментально сориентировалась,
нашла нам извозчика, который доставил нас в гостиницу, где мы сняли два
номера — один дамам, второй мне.

И теперь можно было отправляться по делам. Наносить визиты было ещё
рановато, поэтому Ясмина задала Нур вопрос:

— Где тут, в Лондоне, самый лучший книжный магазин?

Дама задумалась:

— Ну, когда Бенуа закупал книги для обучения детей, он это делал в
«Храме Муз» Лэкингтона. Это где-то на севере Лондона.

— Далеко? 

— На самой окраине, примерно в полумиле к северу от Сити.

«Не видела Нур больших городов, — подумал я. — Мне, выросшему в Москве
XXI века, да и Ясмине, проведшей в этой Москве два месяца, полмили от
Сити покажутся самым центром».

Разослав письма всем, кого бы мы хотели посетить, мы отправились в
книжный магазин.

Магазин меня впечатлил. Похоже, что легенды о том, что на церемонии
открытия по торговым залам разъезжал дилижанс, запряженный четверкой
лошадей, вполне правдоподобны. Я, конечно, в своей Москве назову парочку
лилипутов и покрупнее, но вообще «Храм Муз» вполне мог потягаться с
«Книжным Миром» моего времени.

Я сразу же закопался в отдел, связанный с инженерным делом. Мне там
сразу бросилась в глаза книга Пьера Буге «Трактат о корабле». На эту
книгу ссылались многие работы и моего времени. А по нынешним временам
это вообще последнее слово кораблестроения, еще не до конца воспринятое
даже Royal Navy. Пригодится. Поскольку все мои знания из будущего
опираются на технологическую базу как минимум XX века. Найти что-то по
паровым машинам мне сходу не удалось.

Тут я  обратил внимание что Ясмина в отделе политики ведет с кем-то
оживленную беседу. Взяв книгу Буге, я подошел туда. Рядом с Ясминой
стоял юноша, почти мальчик, лет, наверное пятнадцати, и она упорно
пыталась доказать ему, что время коней и паруса в военном деле прошло.

Они обсуждали какую-то вышедшую по свежим следам книгу об осаде Тулона.

— Рихард, знакомься, — сказала Ясмина мне по-английски. — Это сын
русского посла в Лондоне, Майкл Воронцофф.

— Миша, сын Семена Романовича? — переспросил я по-русски. 

Юноша кивнул. 

— Очень приятно познакомиться.

— Принцесса, — Миша продолжал разговор по-английски, — надеюсь, вы
посетите дом моего отца?

— Увы, Майкл, у меня очень мало времени на посещения Лондона, — ответила
Ясмина.— Так что у меня вряд ли найдется время на светские визиты. А
дел к русскому послу у меня сейчас нет.

И мы удалились, оставив парня в некотором остолбенении.




Специалист по типографике
-------------------------

*24 августа 1798, Лондон*

В этот момент ударили делийские ракеты. Их было много, и в отличие от
майсурских, основным поражающим фактором которых были приклепанные к
головной части ножи, они имели боеголовки. Фугасные, шрапнельные,
зажигательные.

За первым залпом буквально через несколько минут последовал второй. И
армия Нагпура побежала. По дороге, которая здесь проходила по узкому
мостику через оросительный канал. Мостик уже был пристрелян тяжелой
артиллерией и на него обрушились 30-килограммовые фугасы. А сзади
надвигались плотные каре пехоты.

Офицеров, которые могли бы как-то организовать сопротивление,  на этот
момент почти не осталось. Их в течение двух часов выбивала тяжелая
артиллерия по командам корректировщиков с воздушного шара,
ориентировавшихся на блеск стекол подзорных труб или золотое шитье
мундиров. Началась неорганизованная сдача в плен.

дороги, по которой мы ехали, и был скрыт за холмом. Тут же кто-то полез
на холм, разматывая провод полевого телеграфа, драгуны боевого
охранения, половина сикхи, половина джаты, занялись рытьем окопов, а
артиллеристы отцепляли и ставили на позиции орудия.

В тот момент, когда в лучах восходящего солнца заблестела золоченая
крыша храма, де Пиль и Ясмина уже любовались на неё в подзорную трубу из
замаскированного на обращенном к храму склоне холма окопчика
наблюдательного пункта. Вот тут оно всё  и началось. Пристрелка не
заняла и десяти минут и на храм обрушился беглый огонь из трех
казнозарядных 150-мм гаубиц. Около десятка тридцатипятикилограмовых 
снарядов  в минуту. Фугасные снаряды с пикриновой кислотой, зажигательные
снаряды с напалмом и белым фосфором, экспериментальные снаряды для борьбы
с укреплениями,  взрывающиеся с замедлением, которые пробивали все 
перекрытия и взрывались в подвале. 

Подбежав к месту происшествия, мы увидели что спешившиеся драгуны
с примкнутыми к пневматическим карабинам штыками окружили группу
полуголых мужчин в тюрбанах. 

Фулла уже была здесь, но драгуны её не пропускали сквозь своё,
ощетинившееся штыками, кольцо. И ранг личной представительницы
императрицы при штабе не помогал. 

При мне мансебдар, командовавший операцией  по захвату, так в лицо и
сказал:

— Вот при штабе и представляйте, госпожа. А здесь — дело. И у меня
прямой приказ — тугов близко к вам и ещё четверым поименно не подпускать
любой ценой. 

Васильич.

— Но как? — не понял Ранжит. — Чтобы пираты брали города?

— В Карибском море английские пираты такое устраивали  сплошь и рядом.

— Может сработать. — задумчиво произнес Дасс. — Молодой Гаеквад любит
читать европейскую приключенченскую литературу.

— О! — понял я. — Копи царя Соломона.

— Точно! — поддержал Васильич.

Остальные собравшиеся глядели на нас с некоторым удивлением.

гаубицами для осадной артиллерии? Штурмовать этот храм я не хочу. Я хочу
его перемешать с землей на полсотни фунтов вглубь.

— Ну три батареи на механической тяге у де Пиля точно через три месяца будут. 
Гаубиц могу и больше выдать, но тогда на марше тащить слонами придется. Тягачей
Тревитик явно сделать больше не успеет, да и ремлетучка только одна. 

— А почему ты так против слоновьей тяги? Ни в аудской, ни в удджайнской
кампании почему-то слоны не использовались. Хотя у меня в Дели их пара
десятков, у Яшванта пятнадцать и в Удджайне мы еще тридцать взяли в
качестве трофеев.

— Потому что слон достаточно умный, чтобы понимать, что под пули лезть
вредно для здоровья, но недостаточно для того, чтобы ему можно было
объяснить, почему в данный конкретный момент под пули лезть всё же надо.
Поэтому слоны замечательная тягловая сила до первого боестолкновения.
Раненый слон опаснее для своих, чем для противника, а мишень из него
хорошая. Поэтому я бы предпочел держать их в обозе, подальше от войск
первой линии. И то можно опасаться диверсий. А что ты хочешь сделать?
Короткий рейд на территорию Бхонсле, разгром храма и назад?

Испытание
---------

*23 апреля 1799, Дели*

Не прошло и двух недель, с того момента как армия выступила из Агры на
Гвалиор, как Тревитик заявил мне, что готов продемонстрировать паровой
экипаж. Я немедленно поехал к нему в мастерские.

Он провел меня в огромный сарай, точнее ангар, где стояло на кованых
железных колёсах в человеческий рост, украшенных внушительными
грунтозацепами, сооружение длиной с автобус нашего мира.

В передней части на открытой площадке было смонтировано сиденье
водителя, за ним немножко сзади располагался вертикальный котёл
сентиниэловского образца, установленный так, что можно было подбрасывать
уголь с места водителя, хотя отдельному кочегару это было удобнее.

— Ага, вот сейчас только двадцатичетырехфунтовку в кузов закатим и
ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству, — съехидничал я.

— Это как, по разгильдяйству? — переспросила девушка.

— Это цитата из великой русской литературы. Впрочем, тут, пожалуй,
стоит вспомнить другую цитату, из произведения, автор которого родится
буквально через десять лет. «Вон какое колесо! Что ты думаешь, доедет
то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» - «Доедет», -
отвечал другой. «А в Казань-то, я думаю, не доедет?» - «В Казань не
доедет». Вот с этой машиной примерно то же. Две сотни километров до
Агры и ещё сотня до Гвалиора. Казалось бы, ерунда. У вас в Америке по
утрам на работу на такие расстояния ездят. 

Но ты учти, что это вообще первое транспортное средство с механическим