План Дженнифер
--------------
*9 сентября 1792, Дели*
Вечером после прихода конницы в Дели в моей комнате появилась Дженнифер.
Она уже успела после тяжелого перехода побывать в хамаме и посетить
местную цирюльню или что тут вместо визажистов. Хотя усталость от
перехода из Лахора явно чувствовалась.
— Ну что, как тебе Дели? — спросила она таким тоном, как будто сама этот
город построила.
— Ничего так себе городишко, — небрежно ответил я. — Базар здесь
богатый.
— Базар это главное? — удивилась она.
— Вопрос в том, **насколько** он тут богатый. Как я погляжу, на
делийском базаре можно недорого купить больше железа, канатов и всего
прочего, чем производит вся военная промышленность Англии.
— Да, с этой точки зрения, конечно. Но вообще эффективность работы
одного индийского ремесленника в несколько раз ниже, чем у английского
мануфактурного рабочего. С этим надо что-то делать.
— Ты хочешь устроить здесть индустриализацию, огораживание и всё
подобное чем это сопровождается в Европе?
— Ясмина мне бы голову откусила, если бы я ей предложила обращаться с её
народом так, как это принято в считающих себя цивилизованными
европейских странах. Так что придется идти по другому пути.
— Ты уже придумала по какому? — удивился я.
— Ну, есть некоторые соображения. Ты знаешь, что в Японии во время
Второй Мировой большая часть военной промышленности состояла из мелких
предприятий с числом рабочих до тридцати человек.
— Никогда об этом не слышал. Но ведь линкор «Ямато» не построишь на
семейном предприятии.
— Ну так не вся же. Здесь, кстати тоже есть традиция крупных
предприятий. В Дели всегда были императорские мастерские, которые
совершенно огромны, хотя в отличие от европейских мануфактур
представляют собой просто кучу ремесленников под одной крышей.
У некоторых других правителей тоже есть казеные предприятия. Вон у
Холкаров в Индоре. Про Типу-султана я уж и не говорю. У него есть и
ракетные мастерские и верфи, на которых строится вполне современный
линейный флот. Кстати, надо сказать Дассу, чтобы активизировал там
работу. В июне следующего года англичане захватят Майсур и было бы
неплохо, чтобы кое-какие специалисты при этом успели сделать ноги к нам.
— И куда я дену майсурский флот? Там же вымпелов сорок. Насколько я
помню, сейчас в Империи приличных портов нет, одна полузаброшенная
Татта, которую ещё приводить в чувство, чтобы сделать воротами для
экспорта из Пенджаба по Инду.
— А Карачи?
— А там разве уже есть город?
— Города нет, но бухта-то никуда не делась.
— Это получается строительство военно-морской базы с нуля
организовывать. Мы не разорвёмся? Здесь реформы, там реформы, здесь
реконструкция порта, там строительство на голом месте, а тут еще Ауд
присоединять.
— Какой Ауд? — насторожилась она.
— Да тут пока мы переворот подавляли там уже каша заварилась. Народ
хочет восстать против посаженного полгода назад англичанами набоба.
Предыдущий набоб, который сейчас сидит в Бенаресе как бы в плену — не
прочь его поддержать. А Ясмина надеется на этом что-то наварить.
— Ох, надо ей хвост её драконий накрутить. Чуть выпустишь её из поля
зрения, так обязательно в какую-нибудь авантюру ввяжется. То Джайпур
самолично берёт, то вот теперь прёт нахрапом на Ост-Индскую Компанию
когда у той войска отмобилизованы в преддверии войны с Майсуром.
— Это она как раз учла, и хочет оттянуть восстание до момента, когда
войска из Бенгалии уже уйдут как минимум в Хайдарабад.
Впрочем, идейка как растрепать на территории Ауда всю Бенгальскую армию
у меня есть. Стратегическая наработка из примерно этого времени. Так
через дюжину лет в России будут разбираться с Великой Армией Наполеона.
Но, надеюсь, до этого не дойдет. Ну так всё же, что мы делаем с
индустриализацией?
— Начинаем, естественно, с лёгкой промышленности, а не как у вас в СССР.
Благо сейчас индийское ткачество всё ещё считается лучшим в мире. Ясмина
притащила из будущего семена продвинутых сортов хлопка и лет за пять мы
вполне сможем увеличить его производство в несколько раз.
— А рабочих рук хватит?
— А хлопкоочистительные машины Уитни? Они в этом мире уже изобретены.
Пусть доходы от них получают индийские райяты, а не рабовладельцы
Диксиленда.
— Ты хочешь лишить законного дохода родную страну? — удивился я.
— Я хочу лишить её нескольких десятилетий рабства и кровопролитной
гражданской войны. Если Юг не превратится в монокультуру хлопка, то не
будет такой резкой разницы между Югом и Севером, и по моим прикидкам
рабство должно кончиться годам этак к 20-м, ещё до того как будет
толком освоена Луизиана.
Заодно может быть кое-какие полезные традиции Юга усвоятся Севером.
Но вообще-то мы здесь не экономиу САСШ собрались реформировать, а
экономику Империи Моголов.
Так вот, кроме машин Уитни, нужны механические прялки.
— Это которые твоего имени, — перебил я американку.
— Ну не моего, а моей тёзки. — усмехнулась она. — Здесь они уже тоже
изобретены, как и ткацкие станки с механическим приводом, и вот-вот
начнут давить дешевизной своей продукцией более качественные ткани
индийских ремесленников.
— Одна беда, непонятно чем крутить. — попробовал остановить полёт её
фантазии я. — Декан, где с гидроэнергией вполне
нормально, пока ещё не наш. В предгорья Гималаев ткачей переселять? А то
в Пенджабе и Доабе все слишком плоско.
— А пар?
— Что пар? Если бы мы вели речь о строительстве огромных мануфактур, с
загонянием сотен прядильщиков и ткачей в огромные цеха, машины Уатта
могли бы пригодиться. Но ты же хочешь оставить всё как есть. С семейными
предприятиями. Для этого нужны совсем другие машины. Надёжные, как
бытовая техника нашего с тобой времени, компактные, экономичные и
дешёвые. В нашем мире кустарь-одиночка смог обзавестись мотором только
после того, как по улицам поехали автомобили и мотоциклы.
Она задумалась, потом спросила:
— Слушай, Рихард, а на базе того, что известно тебе, можно
спроектировать паровую машину, которая бы годилась если не для семейных
мастерских, то для кооперации нескольких семей, местной общины?
Настал черёд задуматься мне. Вообще-то что-то подобное я уже даже начал
строить. Змеевиковый водотрубный котёл, двойное или тройное расширение.
Я предназначал эту машину для лёгких речных барж или канонерок, но
надеялся, что вот приедет Тревитик и сделает на её базе тягач для
осадной артиллерии, а может и экскаватор.
— Ну допустим. — меня больше волновали социальные последствия. — Ну вот механизируем мы ткачей. Но даже если нам удастся
продать всю их продукцию, и этой продукции будет в пять раз больше за
счет прироста урожайности хлопка, прирост производительности ткачей
будет минимум на порядок, а значит половина ткачей останется без работы.
Куда ты их будешь трудоустраивать? Тут же кастовая система, и чем попало
член ткаческой касты заниматься не пойдет, скорее будет с голоду
помирать.
— На строительные работы можно загнать представителей любых каст варн
шудр и вайшья. — успокоила меня Дженни. — То есть по крайней мере
дорожные проекты в стиле
Рузвельта сгодятся. А нам всё равно нужны и шоссе, и железные дороги.
Кроме того, телеграф. Изготовление телеграфных кабелей, особенно
подводных, достаточно близкое к ткачеству занятие. Это вообще можно
подать как повышение для большинства ткачей, поскольку работают не
только с волокном, но и с проволокой сейчас только те, кто ткут золотую
парчу.
— Да, кстати о строительных работах, — вспомнил я. — Ты не можешь
придумать обоснования, что махать лопатой — вполне достойное занятие для
кштариев и мусульманских воинов. А то мне их тут надо новой тактике
учить, которая заключается в том, чтобы зарыться поглубже в землю.
— Пулемёт бы надо. Под пулемётным огнём народ быстро соображает, что
хороший окоп — это крайне полезная вещь.
— Шрапнель я сделаю, многозарядную пневматику — сделаю. В Европе то и
другое уже изобрели. А вот пулемёт, — тяжело вздохнул я, — ну не знаю я
как за эту задачу взяться. Для того, чтобы можно было сделать пулемёт,
нужно на конвейер унитарные патроны поставить. Причём с бездымным
порохом. Это в лучшем случае лет через пять, когда твоя идея с мелкими
паровыми машинами для ткачей и кузнецов начнет давать плоды.
— А еще надо развиваться за пределы Индии. — сменила тему америанка. —
Ну то есть в нашей истории
европейцы окончательно подмяли под себя Восточное побережье Африки
только ближе к концу XIX века. Вон в Танганьику даже немцы успели.
А сейчас смотри: Гавайи — от европейцев независимы, их Камехамеха
вот-вот объединит в королевство, аракуаны от испанцев независимы. Их
только свободная республика Чили подчинить сумеет, до Новой Зеландии
европейцы не добрались, Восточную Африку в основном арабы контролируют,
в Южной - считай только маленькая фактория Капштадт и бурские фермы в его
ближайшей окрестности. Ни Дурбана, ни Трансвааля еще нет. Китацы
еще не познакомились ни с опиумными войнами, в Японии открыт для
европейцев только Нагасаки. Там сейчас торгуют мои соотечественники, так
как голландцам немного не до того.
— Ну и что ты предлагаешь? — сделал непонятливый вид я.
— Предлагаю сделать так, чтобы когда европейцам надоест убивать друг
друга где-то там, в Европе и они сплавят Наполеона в Южную Атлантику,
здесь, в Индийском океане, в Южной Атлантике и Тихом Океане был
десяток государств, имеющих океанские торговые флоты. Можно еще
португальцев привлечь, все равно они через десять лет королевский двор в
Рио перенесут. Придут европейцы в южные моря, а там они среди равных и
далеко не первые.
— И это ты предлагаешь сейчас, — удивился я. — когда сотни кораблей
Ост-Индской компании
везут из Калькутты в Европу селитру, в Африку — ткани, в Китай — опиум?
— В Китай опиум везут в основном независимые торговцы. Компания слишком
явно нарушать законы не хочет. Так что как только у нас появится что-то,
способное крейсировать в Моллукских проливах, это дело можно и пресечь.
Впрочем, можно и самим не пресекать, а французов напрячь. Есть у них тут
такой Робер Сюркуф.
— А ты с ним уже знакома?
— Нет, что ты! — успехнулась она. — Я тут меньше года, и не успела
побывать нигде, кроме Гуджранвалы, Лахора и Дели. И то с Дели это еще
подвезло.