Письмо из Индии
---------------
**Страсбург, 22 апреля 1800 г**
Генерал Гюден разорвал толстый конверт из плотной бумаги.
Забавно, письмо старого прияетеля по Шато де Бриенн, нашло его здесь в
Рейнсой армии. Николя еще давно, лет восемь назад дезертировал из
французских войск в Пондишери, когда узнал о казни короля, и служит
теперь туземным раджам. Тем не менее со старыми однокашниками не
порываает, и иногда весточки от него доходят.
«...Ты, Сезар, наверное, полагаешь наши индийские дела малозначительными на
фоне тех кампаний, решающих судьбы Европы, в которых приходится
участвовать тебе, — писал де Пиль. — Но мы тут тоже не лыком шиты. У нас
тут, подозреваю, творится такое, что через десять лет будет решать
судьбы мира.
Ну вот можешь ли ты себе представить перемещение батареи 24-фунтовых
осадных гаубиц на полсотни лье за одну ночь?
А мне тут пришлось в такой эскападе участвовать. Скажу больше, это был
рейд в глубокий тыл противника. Приехали, с расстояния в полтора лье
расстреляли цель и уехали, пока та сторона не спохватилась.
Пушки, как ты сам понимаешь тоже были не по системе Грибоваля.
Грибовалевский лафет не выдержит десятичасового марша со скоростью 20
километров в час. Поэтому лафеты были из клепаного железа, и колеса
тоже из сплошного железа. Ствол 21 калибр, нарезной, заряжатеся с казны.
Если подобрать в расчет ребят покрепче, то можно два выстрела в минуту
делать. Поэтому с трехорудийной батареей мы в состоянии были превратить
цель в развалины менее чем за час. Что там было в этой цели, вопрос
отдельный. Мистика, магия, факиры. Языческий храм какой-то. Но в общем
моя повелительница очень хотела чтобы там ничего кроме щебня не осталось
еще до того, как мы разберемся с тем раджой, на землях которого там оно
стояло.
Помнишь, я писал тебе про стрельбу по сражающимся в городе войскам с
закрытых позиций при штурме Джайпура. Тогда моя стрельба нанесла нашим
войска довольно чувствительные потери, хотя и меньшие чем нанес бы враг
не будь он дезорганизован этой стрельбой. Но будь у меня тогда такие
пушки, я бы смог сработать ювелирно. Особенно если учесть что к пушкам у
нас прилагаются полевые телеграфы, связывающи наблюдательные пункты с
позициями, воздушные шары, перевозимые на слоне со всем комплектом
обеспечения и тому подобные новинки.
Но речь не столько о пушках, сколько о машинах, которые мы в них
запрягаем. Признаюсь честно, я никогда в жизни не испытывал такого
страха, как в ту ночь. Ни когда мои позиции обстреливали сосредоточенным
огнем, ни когда наш корабль по пути в Пондишери попал в жестокий шторм
около Мыса.
Меня сгубило любопытство, как ту кошку из английской поговорки. Перед
кампанией я не поленился научиться водить паровой тягач. Поэтому когда я
сидел рядом с возницей в тягаче, несущемся, подпрыгивая на ухабах, по
ночной дороге освещенной только яркими фонарями, установленными на носу
машины, я себе прекрасно представлял каково моему вознице удерживать в
лучах этих фонарей подсвеченный слабыми красными огоньками прямоугольник
кузова впереди идущего тягача и мечующуся за ним на привязи пушку.
Возниц мы сменяли каждые три часа, и, сменившись, они падали без сил в
фургоне, и засыпали, несмотря на бешенную тряску, сопровождавшую нашу
гонку со скоростью даже не скачущей галопом лошади — рысящего слона.
Впрочем, у вас нет слонов, поэтому вы не можете себе представить
насколько быстро передвигаются эти махины. Наши тягачи были раза в два
больше типичного слона и раза в четыре тяжелее. Поэтому и могли
преодолевать по пять лье в час, волоча на буксире пушку, один ствол
которой весит больше трех тонн. Естественно, выдержать десять часов
такой гонки без остановок не может ни лошадь, ни слон. Только машина.
И то с нашей трехорудийной батареей ехала четвертая машина, фургон
которой представлял собой механическую мастерскую, даже с кузницей,
чтобы чинить прямо на месте всё, что может сломаться.
Поэтому, естественно, пехотное прикрытие у нас было минимальным. Ровно
столько, сколько можно было погрузить на машины сверх расчетов, запаса
снарядов, который тут называется чудны́м словом боекомплект, и угля.
На сто лье каждой такой машине нужны тонны угля...»
Гюден сложил письмо, убрал его в конверт и спрятал в портфель с
бумагами. Не время предаваться размышлениям об индийских диковинках,
будь то литые из стали стволы, паровые тягачи или воздушные шары,
перевозимые на слонах. Надо идти и готовить дивизию к форсированию
Рейна.