После взлёта с космодрома Куру на корабле начался аврал. Нужно было собрать дюжину спутников с околоземных орбит с разным наклонением. Меня, как не обученного ни пилотированию, ни вакуумным работам, отправили спать. Да, собственно и пора уже было. По времени Куру был уже вечер, а проснулся я ещё по московскому времени. Так что я заполз в выделенную мне ячейку в кубрике, и заснул. Тем временем экипаж пилотировал корабль и подходил к спутникам, а научный состав экспедиции затаскивал их в ангар и крепил.

Когда я проснулся, на корабле стояла тишина. В кубрике были заняты одиннадцать спальных ячеек. У занятой ячейки на двери горит зелёная лампочка, показывая что у лежащего там всё в порядке со здоровьем.

Я заглянул в ходовую рубку, полагая что единственный бодрствующий вахтенный должен быть там. И правда, в рубке клевал носом Ларс. Заметив меня он призывно махнул рукой:

— Заходи, поболтаем.

— А так можно? Кэп не заругает? — удивился я. Я привык что рубка на корабле священное место, и туда посторонних не пускают.

— Можно-можно! У нас не пассажирский лайнер, а экспедиционный четырёхсотник¹. И вообще мы уже на межпланетной траектории.

— И что следует из того, что мы на межпланетной траектории?

— Что впереди чистый вакуум и любой объект который может представлять опасность отслеживается на несколько мегалайтов вперёд. Это при посадке на незнакомую планету нельзя пилота отвлекать. Но вообще ты же геолог, а при выборе места посадки с лёту геолог в рубке необходим. Короче, сейчас я вполне могу себе позволить трепаться, пить ветак и даже отлучаться из рубки на несколько минут. Кстати, притащи нам по кружке. Ты, вроде вчера уже с камбузом освоился.

С приготовлением ветака я действительно уже освоился. Устройство для его приготовления мало отличалось от земных кофеварок. Так что несколько минут спустя, я сидел рядом с Ларсом в одном из кресел за пультом управления и на пульте стояли две кружки с дымящимся напитком.

— А какая у нас скорость? — спросил я.

— К двум тысячам приближается.

— И что это значит? Я ещё не привык к вашим мерам.

— Ну смотри, до вашей четвёртой планеты, вы её называете Марс, расстояние сейчас в примерно вчетверо больше минимального. То есть на четверть больше, чем до вашей планеты от звезды. Это получается около 900 гигалайтов. Мы сейчас разгоняемся с ускорением 25, это примерно как сила тяжести на вашей планете, а с середины пути начнём тормозить. Максимальная скорость будет четыре с половиной тысячи.

— А скорость света в вашей системе сколько?

— По определению — миллион. У нас эталоном и длины, и времени служит одна и та же линия в спектре водорода. Хотя единица времени это миллиард периодов колебаний. Поэтому скорость света ровно миллиард лайт в тиль. А в космосе мы меряем скорости в килолайтах поэтому миллион.

— То есть мы летим сейчас в обычном пространстве?

— А в каком же ещё?

— А межзвёздные расстояния? С точки зрения нашей физики разогнать материальный объект быстрее скорости света нельзя.

— Это в плоском пространстве времени нельзя. А если мы умеем это пространство-время искривлять, начинаются тонкости. Но это на пальцах не объяснишь, надо хотя бы немного кольбаксное исчисление знать.

Термин «кольбаксное» вызвал у меня неприятные ощущения в области виска. Впрочем, Утта предупреждала что первые несколько дней после гипнообучения языку возможны неприятные ощущения, если попытаешься понять слово, которому не удаётся подобрать аналог в семантической сети родного языка. Потом, через несколько дней, это пройдёт, семантические сети сольются, и дальше новые знания будут укладываться в голову естественным образом.

Я покрутил в голове понятия из математики, о которых я только слышал. Тензоры, кватернионы, перманент. Всему этому легко находились аналоги в йорском языке. А вот перевести «кольбакс» ни на один из земных языков не удавалось. Значит, это, наверное, раздел математики, ещё не разработанный на Земле.

— И что мы тогда так медленно летим? Насколько я понимаю, для этого корабля ускорение, равное ускорению силы тяжести на нашей планете это немного. У вас ведь гравитация в жилых отсеках создаётся не ускорением корабля.

— Куда торопиться? Нашим научникам нужно обработать собранные на третьей планете материалы и составить планы исследования четвёртой. В этом режиме мы долетим за четверо суток. Космических, в сто килотилей, сутки вашей планеты чуточку длиннее. Лети мы сейчас с десятью процентами скорости света, я бы не с тобой трепался, а сидел, вцепившись в штурвал и смотрел только по курсу, примерно как тогда, на этом вашем Тринидаде когда наш катер изображал колёсную машину на шоссе.

В этот момент в рубку заглянула Утта.

— Вит, вот ты где. Ты уже разминку сделал? А в бассейне поплавал? Ларс, ну какого глитча? Я понимаю, что на вахте тебе скучно, но стажёра мог бы и в спортзал послать. Вит, пойдём. Надо было ещё вчера этим заняться было, но сначала мне было некогда, поэтому тобой занимались Анна и Ильк, а им интереснее своя специальность, а не твоя физическая форма. Потом ты с этим охламоном отправился откуда-то Сирда выдёргивать. А там уже тебе явно спать пора было, да и вообще старт и маневрирование для сбора спутников не самое лучшее время для занятий в спортзале. Пошли уже.

Утта привела меня в спортзал, довольно большой по меркам этого не такого уж крупного корабля, наклеила на тело несколько датчиков и начала гонять по какому-то разминочному комплексу, посматривая на картинку на своём планшете.

Надо сказать, что моя физическая форма была не ахти. Нерегулярные занятия игровым фехтованием были явно недостаточны. Поэтому вердикт был:

— Ну, конечно ты себя подзапустил, но ничего фатального ещё не успело произойти. Молодой организм пока выдерживает те издевательства над ним, которые ты себе позволяешь. Ведь кабинетная работа и крайне нерегулярный режим дня, я права? Ну ничего, к концу работ в вашей системе будешь блестеть как медяшка на гоночной яхте.

Пошли в бассейн.

Бассейн оказался расположен палубой ниже, чем спортзал. И был он не таким уж большим, где-то три на десять метров при двухметровой глубине. К бассейну из спортзала вела винтовая лестница, частично проходившая под водой.

Утта сбросила комбинезон и прыгнула в воду. Я тоже избавился ото всей одежды и последовал за ней.

После нескольких энергично пройденных дорожек, она потянулась к лежащему на краю бассейна планшету и предложила мне понырять на время.

Моё умение нырять Утту совсем разочаровало. Поэтому, когда мы вылезли из бассейна и разлеглись на лежаках на его краю под светом кварцевой лампы, она скинула мне на выданный вчера Эллой коммуникатор несколько видео роликов с дыхательными упражнениями и велела не меньше трёх раз в день этим заниматься.

— И не жалко вам десять процентов стартовой массы на воду отводить, — спросил я.

— А вода всё равно нужна. И для системы жизнеобеспечения, и в качестве подвижного балласта, и ещё зачем-то. Так зачем её где-то в баках прятать, лучше пойти следом за природой и сделать такой маленький океан. Корабль в космосе это ведь самостоятельное небесное тело, причём обитаемое, значит океан положен.

В этом момент на винтовой лестнице проявился Ларс, уже без одежды, держащий комбинезон в руках.

Он с размаху кинул комбинезон в нашу сторону, так что тот упал на соседний лежак, потом перегнулся через перила лестницы и прямо с лестницы прыгнул в воду.

Когда Ларс, отфыркиваясь, вынырнул и подплыл к краю бассейна, где располагались мы, Утта сказала:

— О, ты уже сменился с вахты. Замечательно! Давай, что ли поучи Вита работать в скафандре.

— Ещё чего, — возмутился юный пилот, выбираясь из воды. — Пусть его лучше Анна учит, она уже проснулась. У них, гадов, ползучих, есть какие-то свои заморочки, про которые мы, летуны, не в курсе. И вообще Вит её почти две недели опекал на третьей планете, пускай отрабатывает. А я спать пойду.

Тут он поднял голову к потоку и спросил:

— Кертаг, где сейчас находится Анна?

Сверху раздался механический голос:

— В кают-компании, завтракает.

— Это кто? — удивился я.

— Это корабль, — пояснила Утта. — его компьютерная система обладает искусственной личностью. Интеллект там примерно на уровне умного домашнего животного, но модуль синтеза речи полноценный. Поэтому, например, спросить где кто из членов экипажа и можно ли его беспокоить, вполне можно.

— А ты небось, не дала Виту позавтракать нормально, — спросил у Утты Ларс. — Сразу потащила на физнагрузку тестировать. Вит, иди в кают-компанию. А то сейчас экипаж проснётся и все начнут от тебя чего-то хотеть. Со стажёрами всегда так бывает. Особенно в первом перелёте.

Послушав эту перепалку, я поднялся обратно в спортзал, надел свой комбинезон, и, действительно направился в кают-компанию.

Кроме Анны там присутствовал весь научный состав, включая Берта, который, как я уже понял, занимал некое промежуточное положение — с одной стороны радист вроде член экипажа, с другой стороны физикой пространства занимался именно он, и Элла.

Впрочем, место рядом с Анной было свободным, и я туда и пристроился.

В этот момент вошёл старший из двух механиков, Сарк. Он был лет на десять моложе Берта и Илька, но заметно старше большинства остальных присутствующих. Пожалуй только Сирд был его ровесником.

— О, — сказала Анна. — Сарк, ты уже посмотрел на природные условия нашей следующей планеты?

— Ну...

— Тебе не кажется это чем-то знакомым?

— Гравитация примерно в две пятых от нормальной и атмосфера плотностью в одну сотую? Ну действительно похожа на Сакор. А что?

— А давайте мы сделаем четыре маршрутных пары, а не три. У нас сейчас есть третий геолог, и в экипаже есть человек, которому условия на планете привычны. А значит можно взять его в пару ко мне или Ильку. Виту в напарники дадим Кесса, он у нас имеет самый большой полевой опыт.

— Лучше Сирда, — возразил Кесс. — Всё таки в инопланетной психологии он лучше разбирается. А мы с Дартом вдвоём как-нибудь геолога заменим.

— Ты смотри, — сказал я на ухо Анне. — В моей способности полноценно работать в поле уже через пять дней никто не сомневается. А я пока ваш скафандр только на тебе видел. Ларс меня к тебе отправил, сказал что у вас, полевых работников есть свои тонкости, которых он, пилот, не знает.

— Ларсу просто лень. — улыбнулась Анна. — И я его могу понять. Как-то сейчас неподходящий момент приставать к нему с подобными вопросами, когда он почти треть суток был единственным вахтенным на корабле. Но если вы с ним так настаиваете... Займёмся после завтрака. Сарк, — обратилась она к механику, — ангар так и не наддули?

Тот буркнул что-то утвердительное, не переставая жевать.

— Ты не возражаешь, если я там с гравитацией поиграюсь. Надо потренировать Вита в условиях, приближенных к нашей следующей планете.

— Поиграйся, конечно. — Сарк прожевал кусок мяса и был готов разговаривать, — Я ещё к вам Пинса пришлю, пусть разомнётся. А то, по-моему, он за время пребывания на третьей планете расслабился слегка.

Заниматься скафандрами мы отправились на нижнюю палубу. Там они и хранились в небольшом помещении рядом с тем большим трюмом-ангаром в носовой части корабля, где размещались катера и спутники.

Тут же рядом с обоих бортов были две шлюзовые камеры, которые имели выходы и в ангар, и совсем наружу.

Анна достала из шкафа два скафандра — свой и на мой размер и стала показывать их внутреннее устройство.

— Запомни! Люди делятся на три категории — живые, мёртвые, и те, у кого сел аккумулятор в коммуникаторе. На непригодных для жизни планетах третьи быстро превращаются во вторых.

Удивительно, но система снабжения воздухом в этом скафандре могла работать без электричества. За счёт работы дыхательных мышц носителя скафандра и химической энергии таблеток, которые использовались для поглощения углекислоты и выделения кислорода. Основу их составляла перекись какого-то щелочного металла.

Вот система переработки жидких и твёрдых выделений организма энергии требовала. Правда без регенерированной воды можно и потерпеть несколько часов.

В общем скафандр перед выходом требовалось зарядить несколькими разными расходниками — таблетками для регенерации воздуха, мембраной для регенерации воды методом обратного осмоса, батареями для связи, обычной питьевой водой.

— А почему в скафандре не предусмотрено что-то более питательное, чем вода? — спросил я у своей наставницы.

— Нет необходимости. Ты же не будешь целыми сутками носить скафандр, не снимая шлема. Через пару десятков килотилей все равно устроишь привал, надуешь гермопалатку и поешь по-нормальному.

Через полчаса Анна, наконец, убедилась что я освоил все необходимые операции по подготовке скафандра и позволила его надеть.

При нормальном атмосферном давлении я себя чувствовал в этом скафандре вполне нормально. Ну обтягивающий комбинезон и обтягивающий комбинезон. Убедившись, что я уже освоился Анна потащила меня через шлюзовую камеру в трюм, где в данный момент царил космический вакуум.

Здесь я почувствовал что скафандр сильнее обжимает моё тело. Но вроде ничего страшного.

— На вашей четвёртой планете давление, конечно, будет повыше, чем здесь и сейчас. Но это неважно. Все равно в шлеме кислород у тебя под давлением примерно в одну седьмую нормального атмосферного. Так что между одной сотой и нулём разницы нет.

Хотя воздуха в трюме и не было, мы прекрасно слышали друг друга через вмонтированные в скафандры радиостанции. Через них же Анна несколько минут спустя обратилась к Кертагу и попросила его уменьшить гравитацию в трюме с нормальной до восьми с половиной. Я попытался было вычислить в уме сколько в их системе измерений будет нормальная гравитация, но запутался. И вообще я тут не считать ускорение свободного падения пришёл, а пытаться при этом ускорении двигаться.

Примерно через час разнообразных упражнений Анна уверилась, что, будучи выпущен на поверхность Марса я там смогу нормально перемещаться и передвигать всякие предметы. На этом урок был закончен.

Когда мы разоблачились, я напомнил Анне насчёт того что после работы в скафандре у неё возникает определённое желание.

— Сейчас не твоя очередь, — ответила она. — пойду Ларсу под бок подкачусь.

Чмокнула меня в щёчку, оставив тем самым надежду, что придёт и моя очередь, и исчезла. Я поинтересовался у Кэртага, где сейчас находится Сирд. По-моему, прояснить моё непонимание как устроены отношения полов в этом экипаже мог ксеносоциолог.

Сирд оказался в камералке.

— О, эти любители физических упражнений наконец тебя отпустили! — приветствовал он меня. — Слушай, тут до сеанса связи с вашей Землёй осталось десять килотилей. Садись, отчёт пиши.

— Какой отчёт? — удивился я.

— Ты провёл сутки на корабле совершенно другой цивилизации. Неужели тебе не о чем рассказать своим сопланетянам? Почувствуй себя Миклухо-Маклаем, Брониславом Малиновским или кто у вас там ещё есть из бытописателей чужих народов.

— Вот, кстати о Малиновском. Объясни мне толком как у вас тут отношения полов устроены. А то я что-то не понимаю.

— Ах да, у вас же нормативно-моногамная структура общества. Все это нарушают, но никто не признается. У нас — проще. Никаких ограничений нет. Поэтому, хотя в экипаже сейчас десять мужчин, считая тебя, и только три женщины, проблем возникать не будет.

— А как же заявление Анны, что для Ларса она единственная девушка в экипаже?

— Ну есть такая штука как инцест. У вас же тоже есть. Слишком близкие родственники в норме как сексуальные партнёры не рассматриваются. Тут Ларсу просто немножко не повезло. Он попал в экипаж, где есть его мать и его сестра, причём полнокровная, и по отцу, и по матери. В результате из трёх женщин две для него запретны. Тут забавней ситуация Кесса. Он Элле единокровный брат, но при этом Утта ему никто. Ситуация Тарна с точки зрения вашей морали вполне нормальна. У него есть Утта, давний партнёр, с которой у него штук шесть общих детей. Из этих детей двое в экипаже. Ну есть ещё Кесс, который сын от другой женщины. Если учесть, что он старше Эллы, а Элла старшая дочь Утты, то даже в ваших понятиях серийной моногамии это нормально. Когда он родился, Утта была ещё слишком юной.

Тут интереснее другое — для Утты, как и для Ларса это первая межзвёздная экспедиция. А для Эллы — вторая. То есть Элла летать начала раньше, чем её мама. Такая переквалификация у нас редкость. Но про эту эпопею надо саму Утту расспрашивать, и, возможно, не сейчас, а когда ты получше узнаешь наши обычаи.

Интерлюдия 1 Запад

Даниэль Голдин открыл свою электронную почту и увидел письмо с темой Farewell и отправителем sird.

«Уважаемый Даниэль! — писал инопланетянин. — Такие мелочные попытки воспрепятствовать моему возвращению на корабль недостойны великой державы. Конечно, у вас ничего не получилось, и это письмо я пишу с борта "Кертага". Скорее всего в тот момент, когда вы его прочитаете, нашей экспедиции уже не будет на Земле. Очень жаль, что наше плодотворное сотрудничество на протяжении почти месяца завершилось таким недоразумением. Сирд.»

«Что за чертовщина?» — подумал главный администратор НАСА, и начал обзванивать подчинённых, чтобы разобраться с тем, что произошло. Очень скоро ему удалось выяснить, что согласование рейса космической шлюпки из Гвианы мурыжили почти сутки. Кончилось это тем, что инопланетянин честно купил билет на самолёт до Тринидада и улетел с территории США вполне земным транспортом. А вот на Тринидаде его, похоже подобрали безо всякого согласования с властями. Ну да, у Тринидада нет ни стратегических ракетных сил, ни противоракетной обороны, можно не церемониться. Хотя раньше инопланетяне так не поступали и все полёты своих аппаратов тщательно согласовывали.

Ещё несколько звонков и Голдин понял, что ответственным за задержку был человек, известный ему как агент разведслужбы ВВС в НАСА. Кто мог отдать ему приказ?

Он подумал, и позвонил самому главному разведчику. Благо, пост директора Центральной Разведки занимал в этот момент бывший ректор МТИ Джон Дейч, и Даниэль надеялся найти с ним общий язык как учёный с учёным.

— Джон, вы в курсе кому в вашем ведомстве пришла мысль поссорить США с инопланетянами?

— Как поссорить?

— Давайте я вам перешлю письмо, которое мне прислал парень из их экспедиции, последние две недели катавшийся по США в сопровождении моих людей. Он как-то очень недоволен тем, что не согласовали прилёт их шлюпки за ним и ему пришлось добираться до Французской Гвианы нашим, человеческим транспортом. Я тут провёл небольшое служебное расследование и понял что ниточки тянутся в ваше ведомство.

— Оч-чень интересно. Пойду разберусь как следует и накажу кого попало.

— Вот разберитесь. А то тут мне недавно попалась одна русская фантастическая книжка. Так там люди, копавшие под главу государства пытались обидеть экспедицию более технически развитых инопланетян, с тем чтобы те сочли виноватым первое лицо и на месте его резиденции осталась воронка.

— И что?

— Ну почти то же самое, что у нас сейчас. Инопланетяне не повелись и покинули планету. Но заговорщики-то остались. Хотя, конечно это не по вашему ведомству, это Сикрет Сервис должна разбираться.

Cписок книг

Отчёт я написать к запланированному моменту сеанса связи успел. И когда радиотелескоп в Евпатории развернулся в сторону нашего корабля, от меня на Землю ушло письмо по E-Mail. В ответ пришло письмо в котором кураторы из ФСБ просили выяснить, а какие инопланетные книги члены экипажа оставили на Земле.

Я задал этот вопрос Сирду. Тот подумал, и начал обзванивать членов экипажа.

— Так, Анну пропустим. Ты всё время был с ней, и если она что-то оставляла, сам знаешь. Звоним Ларсу.

— Тут когда Тарн с северными корейцами общался, — вспомнил тот, — передавая им стриммерные касеты с цифровой моделью, один из них пожаловался что у них проблемы с торможением в атмосфере головных частей ракет. Так он ему скинул наш учебник физики плазмы. Наш, в смысле для судоводителей. И ещё Дарт сказал, что у них там назревает экологическая катастрофа, поэтому мы им подобрали пяток книжек по терраформированию и созданию искусственных экосистем. По-моему уровня среднего специального образования.
Жюли я давал исторический роман из жизни первых колонистов Сaкора. Но это вряд ли считается, это ничем не отличается от Ещё Утта с кубинцами общалась, тоже им что-то передала.

Сирд вызвонил Утту.

— Там был учебник анатомии и физиологии человека для школьников и парочка популярных книг на тему биоэнергетики и равновесия в организме. Примерно на тот же возраст. И учебник спортивной медицины для подростков, желающих серьёзно тренироваться. У землян уровень медицины очень низкий, вузовские учебники им давать нельзя, не поймут.

— Сирд, а у нас с ними сейчас какая полоса пропускания? — влез в разговор Ларс.

— Ну мегабит десять в тиль есть.

— А давай мы им не список пошлём, а сами книги. Чтобы не дёргались, что у соседей есть, а у нас нет.

При дальнейшем опросе свидетелей выяснилось что Кесс поделился с французами популярной книжкой по биологии мира Угхэрт. И на этом список был исчерпан.

Тут в камералку заглянула Анна, увидела у меня на экране этот список и спросила:

— А к чему это такая библиография?

— Это, — объяснил Сирд. — список тех знаний, чем вы, не подумавши, поделились с низкоразвитой цивилизацией.

— Тогда добавь в список ещё «Моделирование бифуркаций в докосмических социумах»

Сирд с чувством произнёс нечто такое, что в мой гипнотический курс йорского языка явно не входило.

— А что такого? — удивилась Элла. — Это же пособие для разработчиков компьютерных игр.

— Это в социумах космического уровня пособие для разработчиков исторических игр. А в социуме того уровня, что там описан это вполне себе учебник для желающих устроить государственный переворот. Вит, ну как ты это не отследил?

— А он в это время где-то по инстанциям бегал, — вступилась за меня Анна. — А я сидела у него в лаборатории, туда ещё зашёл такой полноватый парень, которого все называли почему-то «дядя Слава». И мы с ним и с Глебушкой зацепились языками за игровое социомоделирование. У них там почти вся лаборатория увлекается этим, но не на компьютере, а в живую в стиле театрализованного представления.

— В России... — пробормотал Сирд. — вот если оно попадёт к тамошним коммунистам.

— Уже попало, — утешил его я. — Славка-то как раз вполне убеждённый коммунист.

Марс

Плутон

Сатурн

Юпитер

Невозвращенец

---

1. ^{^} Четырехсотник - взлётная масса корабля составляет 400 килогион, т.е. около 650 тонн.