— Вроде нет, сахиб, — вмешался в разговор до того молчаливой статуей
стоявший камердинер Васильича. Он, когда пообжился в Лахоре завел себе
— Вроде нет, сахиб, — вмешался в разговор до того молчаливой статуей
стоявший камердинер Васильича. Он, когда пообжился в Лахоре завел себе
сама того не зная читала в лицо Ясмине стихи только что казненного Гази
Фероза. Сейчас она была не просто лучшей танцовщицей Лахора, но и живой
энциклопедией по его высшему свету. Ранджит, всё-таки, несмотря на
сама того не зная читала в лицо Ясмине стихи только что казненного Гази
Фероза. Сейчас она была не просто лучшей танцовщицей Лахора, но и живой
энциклопедией по его высшему свету. Ранджит, всё-таки, несмотря на